Entries by category: политика
Или все же не Ивана ? Я таки склоняюсь к тому, что не его. Сколько было юному государю в 1546 г., когда началась эта история (точнее, в 1545 или даже 1544 гг., когда завертелось вот это вот все)? 14-15 лет. Но он ли принимал важнейшие решения, касающиеся "дела государева", тогда? Очевидно, что нет! Но кто тогда занимался этими вопросами, кто мог двигать вперед эту идею - возобновления контактов с Империей и, в перспективе, заключения союза с Веной, острием своим нацеленного против Порты? Очевидно же, что Боярская дума. Но кто в ней мог проталкивать эту идею? Глинские, у которых могли оставаться старые связи в Империи? Но в 1544-1545 гг. они еще не набрали тот вес, который был у них в конце 1546 - начале 1547 г., когда наша история уже шла полным ходом. Шуйские? Возможно, но тогда им нужен был сильный и влиятельный союзник, который к тому же мог иметь и свой интерес в германском вопросе. Кто мог бы быть этим союзником Шуйских? Напрашивается ответ - бывший новгородский архиепископ, связанный многими нитями с Ливонией, а оттуда - и с "Немцами". Митрополит Макарий, который, к тому же, был очень даже "за" войну с басурманами. И если так, то тогда пасьянс складывается.
А с "той" стороны напрашивается предположение (и почти что уверенность), что двигателем всей этой хитроумной политической интриги выступал банкирский дом Фуггеров, без которого у тайного посланца Ивана Грозного (Боярской думы и Макария) не было бы шансов попасть на аудиенцию и заручиться поддержкой того же прусского герцога Альбрехта.
Одно из главных действующих лиц всей этой истории - император Священной Римской империи Карл V собственной персоной
А теперь о ком и о чем идет речь - а все о той же миссии Ганса Шлитте (впрочем, все уже и так догадались, о чем и о ком речь!). В последнем номере "Древней Руси" вышла статья немецкого исследователя Райнхарда Фрёчнера о Шлитте и его одиссее с приложением некоторых обнаруженных историком в немецких архивах документов. И что любопытно - многое из того, о чем я только догадывался и писал в свое время, когда готовил свои очерки по истории Ливонской войны, находят подтверждением в выкладках Фрёчнера. Саму же статью можно прочесть (скачать и прочесть) здесь.
А с "той" стороны напрашивается предположение (и почти что уверенность), что двигателем всей этой хитроумной политической интриги выступал банкирский дом Фуггеров, без которого у тайного посланца Ивана Грозного (Боярской думы и Макария) не было бы шансов попасть на аудиенцию и заручиться поддержкой того же прусского герцога Альбрехта.
Одно из главных действующих лиц всей этой истории - император Священной Римской империи Карл V собственной персоной
А теперь о ком и о чем идет речь - а все о той же миссии Ганса Шлитте (впрочем, все уже и так догадались, о чем и о ком речь!). В последнем номере "Древней Руси" вышла статья немецкого исследователя Райнхарда Фрёчнера о Шлитте и его одиссее с приложением некоторых обнаруженных историком в немецких архивах документов. И что любопытно - многое из того, о чем я только догадывался и писал в свое время, когда готовил свои очерки по истории Ливонской войны, находят подтверждением в выкладках Фрёчнера. Саму же статью можно прочесть (скачать и прочесть) здесь.
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood:creative
или беда, коль пирога начнет тачать сапожник.
Старый конь борозды не испортит (хоть может, глубоко и не вспашет, но да это не такая уж и беда). В общем, сейчас с большим удовольствием читаю "Навстречу огню" Доминика Ливена - силен бес, однако!
Дошел сейчас примерно до середины - не оторваться. "Вкусняшек" по тексту разбросано много, но вот об одной не могу сейчас умолчать. Суть ее в том, что обчественное мнение суть зло, нет, не такЪ, а такЪ - Зло. А потому, что оно иррационально по своей сути, живет одним днем (клиповая память), ориентировано на инстинкты и эмоции и само себя возбуждает, накручивает и подогревает (впрочем, а сейчас разве не так? Так, да еще и в превосходной степени). Политические решения должны приниматься на холодную голову, с грубым и циничным расчетом, без привлечения эмоций типа "Ах, братушки славяне страдают! Ах, надо им помочь, нашим православным братьям!Ах, Константинополь, Царьград, крест на святой Софии!" и прочая лабутень. А вопрос, между тем, должен ставиться иначе - страдают? Это, конечно, плохо, но стоят ли кости даже одного померанского гренадера проливать кровь русского солдата и расходовать выжатые из русского рабочего и крестьянина копейки на помощь этим самым братушкам, если Россия от этого не будет иметь ничего, кроме геморроя и головной боли (не считая прочих иных проблем)?
И другой момент - Ливен неоднократно подчеркивает, что введение демократии, всеобщего избирательного права и прочих атрибутов типа современного модерного общества в России начала ХХ века преждевременно, ибо все это автоматически привело бы к социальному взрыву и революции. Умеренность, постепенность и аккуратность на этом пути дали бы больший эффект (положительный, конечно), нежели спешка и торопливость. Впрочем, события 17-го года наглядно все это подтверждают - так все оно и получилось. Смех смехом, но демократия - это действительно не лобио кушать...
Старый конь борозды не испортит (хоть может, глубоко и не вспашет, но да это не такая уж и беда). В общем, сейчас с большим удовольствием читаю "Навстречу огню" Доминика Ливена - силен бес, однако!
Дошел сейчас примерно до середины - не оторваться. "Вкусняшек" по тексту разбросано много, но вот об одной не могу сейчас умолчать. Суть ее в том, что обчественное мнение суть зло, нет, не такЪ, а такЪ - Зло. А потому, что оно иррационально по своей сути, живет одним днем (клиповая память), ориентировано на инстинкты и эмоции и само себя возбуждает, накручивает и подогревает (впрочем, а сейчас разве не так? Так, да еще и в превосходной степени). Политические решения должны приниматься на холодную голову, с грубым и циничным расчетом, без привлечения эмоций типа "Ах, братушки славяне страдают! Ах, надо им помочь, нашим православным братьям!Ах, Константинополь, Царьград, крест на святой Софии!" и прочая лабутень. А вопрос, между тем, должен ставиться иначе - страдают? Это, конечно, плохо, но стоят ли
И другой момент - Ливен неоднократно подчеркивает, что введение демократии, всеобщего избирательного права и прочих атрибутов типа современного модерного общества в России начала ХХ века преждевременно, ибо все это автоматически привело бы к социальному взрыву и революции. Умеренность, постепенность и аккуратность на этом пути дали бы больший эффект (положительный, конечно), нежели спешка и торопливость. Впрочем, события 17-го года наглядно все это подтверждают - так все оно и получилось. Смех смехом, но демократия - это действительно не лобио кушать...
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood:
cynical
Подумалось тут - а ведь между Крымской Восточной войной и войной Ливонской (той, которая 1558-1561 гг.), можно провести определенные параллели. И в том, и в другом случае речь идет о разделе "наследства" "больного человека Европы". И в том, и в другом случае в разделе этого наследства желали поучаствовать многие претенденты. И в том, и в другом случае как будто локальный конфликт, который затрагивал интересы "больного человека" и одного из претендентов, вылился в другом в крупномасштабный военный конфликт, результатом которого стали коренные перемены в расстановке политических сил в регионе и чуть ли не радикальная смена декораций на сцене политического театра. Самое забавное - стороны-участник конфликта получили в результате совсем не то, чего они хотели, когда начинали все это безобразие. И в том, и в другом случае мир, который получился после этой (этих) войны (войн), отнюдь не стал лучше и стабильнее - скорее, наоборот, породил множество проблем и новых конфликтов.
И last but not least - обе войны стали результатом ошибочных действий дипломатов и дипломатической службы вообще. Кстати, не только русской, но и других - а хоть бы и литовской. Почему - решения, которые принимали монархи, определялись теми вводными, которыми они располагали на момент принятия этого решения, и именно дипломатия должна была дать в руки государей эти самые точные вводные. Итоги войны показывают, что она с этой задачей не справилась.
И last but not least - обе войны стали результатом ошибочных действий дипломатов и дипломатической службы вообще. Кстати, не только русской, но и других - а хоть бы и литовской. Почему - решения, которые принимали монархи, определялись теми вводными, которыми они располагали на момент принятия этого решения, и именно дипломатия должна была дать в руки государей эти самые точные вводные. Итоги войны показывают, что она с этой задачей не справилась.
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood:
melancholy
англичанка гадитЪ!
Это я все про "Паскевича".
Автор приводит выдержку из письма фельдмаршала, адресованного императору и датированного апрелем 1853 г., в разгар дипломатического кризиса, вызванного сезонным обострением Восточного вопроса:
"Старинная всегдашняя политика Англии была:ссорить державы твердой земли. Это до того вошло в их правило, что, видя долгий мир в Европе, они старались даже возмущениями сделать перевороты на твердой земле (речь идет о "Весне народов", надо полагать? Thor). Как же им не рисковать несколькими кораблями для того, чтобы удержать Францию в разрыве с Россией?".
А для чего все это понадобилось Лондону - фельдмаршал дает следующий ответ:
"Здесь обнаруживается в политике Англии, что боятся теперь англичане разрыва с Францией. Заняв Францию в другом месте, даже развязав с ней войну, не будет ли для англичан средством удержать Францию от нападения на Англию (выделено мною - Thor)".
Любопытное видение политики Лондона накануне Восточной войны, между прочим, и если принять во внимание, что соперничество между Лондоном и Парижем все предыдущие годы никуда не делось, и до начала Восточной войны отношения между ними были, мягко говоря, достаточно напряженными, то выходит, что в Лондоне сделали ловкий финт ушами и использовали тягу Наполеона Малого к поиску приключений в своих интересах. Надменные бритты убили одним выстрелом даже не одного, но трех зайцев - сняли на время угрозу войны с Францией, ослабили Россию и положили начало разделу Турции. Молодцы, что уж там говорить!
Это я все про "Паскевича".
Автор приводит выдержку из письма фельдмаршала, адресованного императору и датированного апрелем 1853 г., в разгар дипломатического кризиса, вызванного сезонным обострением Восточного вопроса:
"Старинная всегдашняя политика Англии была:ссорить державы твердой земли. Это до того вошло в их правило, что, видя долгий мир в Европе, они старались даже возмущениями сделать перевороты на твердой земле (речь идет о "Весне народов", надо полагать? Thor). Как же им не рисковать несколькими кораблями для того, чтобы удержать Францию в разрыве с Россией?".
А для чего все это понадобилось Лондону - фельдмаршал дает следующий ответ:
"Здесь обнаруживается в политике Англии, что боятся теперь англичане разрыва с Францией. Заняв Францию в другом месте, даже развязав с ней войну, не будет ли для англичан средством удержать Францию от нападения на Англию (выделено мною - Thor)".
Любопытное видение политики Лондона накануне Восточной войны, между прочим, и если принять во внимание, что соперничество между Лондоном и Парижем все предыдущие годы никуда не делось, и до начала Восточной войны отношения между ними были, мягко говоря, достаточно напряженными, то выходит, что в Лондоне сделали ловкий финт ушами и использовали тягу Наполеона Малого к поиску приключений в своих интересах. Надменные бритты убили одним выстрелом даже не одного, но трех зайцев - сняли на время угрозу войны с Францией, ослабили Россию и положили начало разделу Турции. Молодцы, что уж там говорить!
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood:
crazy
вопросу о коллективном самоубийстве политиков Европы в 50-х гг. XIX в.
Все, завершил читать израэлевскую книгу про голландцев (всем хороша, но, во-первых, слишком много внимания уделяется религиозным распрям, во-вторых, так и непонятно, отчего процветающая Голландия вдруг после войны за Испанское наследство впала в полный коллапс) и перешел к "Железу и крови".
Первая глава книги так и называется, "Окно возможностей", рассказывая о внешнеполитической обстановке, сложившейся после Восточной войны. Венская система, при всех ее недостатках, действительно принесла мир не только для "нашего", но и еще как минимум для одного поколения - в Европе не было большой войны до войны Восточной (отдельные конфликты не в счет - по своей разрушительности и кровопролитию они никак не тянули на полноценную войну великих держав). Сложившийся по итогам наполеоновских войн "европейский концерт", в котором главную роль играли пять великих держав худо-бедно, но справлялся с проблемами, не допуская перерастания кризисов в войну.
Но были три проблемы, от разрешения которых зависела судьба и "концернта". и "мира для нашего поколения". первая касалась неудовлетворенности Парижа своим статусом недовеликой державы - вроде бы как и участник концерта, но пепел Клааса и все такое, труба зовет, реванш и прочее. Соседи же с опаской и напрягом посматривали с торону ветренных французишек, подозревая их (не без оснований, кстати), в образе мыслей. Вторая проблема - германский вопрос. Разбуженный Наполеоном призрак германского национального чувства, переросший в дух национализма, изрячдно подогревал кровь германских либералов, мечтавших не только о конституции и севрюжине с хреном, но и о великой Германии, которая юбер аллес. Внутри Германского союза росло напряжение - конфедерация чем дальше, тем больше раздираема была противоречиями с одной стороны, между Пруссией и Австрией, боровшихся за доминирование внутри союза, а с другой стороны, между Пруссией и Австрией на одной стороне, а на другой - мелкими германскими государствами, которые не слишком стремились к тому, чтобы быть поглощенными пруссаками или австрияками. Ну и третий вопрос - пресловутый Восточный, сложился вокруг наследство больного человека Европы, который умирал-умирал, да все никак не помирал.
С Францией все понятно, а вот что касается Германии - одни из авторов "Железа и крови",
navlasov, пишет: "Австро-прусский дуализм способствовал поддержанию равновесия в центре Европы, а германская раздробленность служила важным стабилизирующим фактором Венской системы" (выделено мною - Thor). Пока сохранялся этот дуализм, пока сохранялась германская конфедерация, пока угроза большой европейской войны оставалась фантомом. И Петербург такое положение вполне устраивало, ибо "Никогда больше". И когда Николай I решил вмешаться в события внутри Австрийской империи и помочь австриякам подавить венгерский бунт, он руководствовался не только и не столько боязнью, что восстанут эти самые поляки, сколько тем, что если австрийская империя расколется и ослабеет, то неизбежно усилится Пруссия, которая, опираясь на Таможенный союз, приберет к рукам малые германские государства и тогда прости-прощай равновесие, мир для нашего поколения и здравствуй, большая война, ибо вся система сдержек и противовесов в одночасье рухнет и один Бог знает, кто попробует наловить рыбы в мутной воде и что из этого получится. И ведь именно так и получилось в 1850 г., когда попытка Пруссии усилиться внутри Германского союза была предотвращена в результате совместного вмешательства России и Австрии (пресловутые Ольмюцские соглашения, воспринятые в Пруссии, в особенности в либеральной ее части, как национальное унижение).
Но, к несчастью, "архитектор" Ольмюца князь Шварценберг внезапно умер, а на смену ему пришел Буоль, "ничтожество, украшающее себя чужими перьями" (с). А тут еще очередная революция и переворот во Франции и возрождение империи во главе с Наполеоном Малым. И в итоге в начале 50-х гг. сложилась ситуация, когда "британцев тревожило нарушение европейского баланса (точнее так - не столько само нарушение, сколько то, что роль главного и единственного арбитра в "концерте" теперь, после "Весны народов", играет не только Лондон, но еще и Петербург - Thor. А это и есть главное нарушение самой идеи "концерта"), а также действия Петербурга в Восточном вопросе, которые могли повлечь за собой либо превращение Османской империи в российский протекторат (а должно было - в британский. Thor), либо ее распад с непредсказуемыми последствиями. Французов меньше волновал Восточный вопрос, однако они стремились изменить европейский баланс сил в свою пользу и открыть новые возможности для своей внешней политики, подготовив почву для долгожданной ревизии Венской системы (но в Париже не учли того, что в эту игру можно играть и вдвоем - Берлин также был не прочь ревизовать Венскую систему в свою пользу - Thor)".
Остаются австрийцы. Их положение было сложным - складывается впечатление, что у них был выбор - или пойти на обострение отношений с Россией и тем самым не Балканах, но при этом оставшись одни на одни с Берлином и Парижем, или сохранив с нею тесный союз, не допустить пересмотра Венской системы и тем самым сохранить свое влияние в центре Европы, в Германском союзе, не допустив усиления позиций Пруссии (с далеко идущими последствиями) и Италии. Шварценберг, похоже, сделал ставку на второй вариант, а недоумок Буоль решил пойти по первому пути. И пошел... А потом была австро-французская война, австро-датско-прусская война, австро-прусская война и, как венец недомыслия европейских политиков - франко-прусская. Итогом ее стало вылупление из пушечного ядра II Рейха, развал европейского "концерта", формирование Тройственного союза и русско-французского союза (а потом и Антанты) и Первая мировая война. Овчинка стоила выделки?
P.S. А где же тут "англичанка", спросите вы? Верно, нет ее. Они обиделась, заявила, что "злые вы, уйду я от вас", устранилась от европейских дел и отправилась строить свою заморскую империю. Splendid isolation она такая. А пока она там несла всяким кафрам и прочим папуасам "бремя белого человека" (по Киплингу), II Рейх накачивал мускулы и к внезапному удивлению Лондона, вдруг заявил о своих претензиях на трезубец Нептуна... А потом были Сомма и Пашандель.
Все, завершил читать израэлевскую книгу про голландцев (всем хороша, но, во-первых, слишком много внимания уделяется религиозным распрям, во-вторых, так и непонятно, отчего процветающая Голландия вдруг после войны за Испанское наследство впала в полный коллапс) и перешел к "Железу и крови".
Первая глава книги так и называется, "Окно возможностей", рассказывая о внешнеполитической обстановке, сложившейся после Восточной войны. Венская система, при всех ее недостатках, действительно принесла мир не только для "нашего", но и еще как минимум для одного поколения - в Европе не было большой войны до войны Восточной (отдельные конфликты не в счет - по своей разрушительности и кровопролитию они никак не тянули на полноценную войну великих держав). Сложившийся по итогам наполеоновских войн "европейский концерт", в котором главную роль играли пять великих держав худо-бедно, но справлялся с проблемами, не допуская перерастания кризисов в войну.
Но были три проблемы, от разрешения которых зависела судьба и "концернта". и "мира для нашего поколения". первая касалась неудовлетворенности Парижа своим статусом недовеликой державы - вроде бы как и участник концерта, но пепел Клааса и все такое, труба зовет, реванш и прочее. Соседи же с опаской и напрягом посматривали с торону ветренных французишек, подозревая их (не без оснований, кстати), в образе мыслей. Вторая проблема - германский вопрос. Разбуженный Наполеоном призрак германского национального чувства, переросший в дух национализма, изрячдно подогревал кровь германских либералов, мечтавших не только о конституции и севрюжине с хреном, но и о великой Германии, которая юбер аллес. Внутри Германского союза росло напряжение - конфедерация чем дальше, тем больше раздираема была противоречиями с одной стороны, между Пруссией и Австрией, боровшихся за доминирование внутри союза, а с другой стороны, между Пруссией и Австрией на одной стороне, а на другой - мелкими германскими государствами, которые не слишком стремились к тому, чтобы быть поглощенными пруссаками или австрияками. Ну и третий вопрос - пресловутый Восточный, сложился вокруг наследство больного человека Европы, который умирал-умирал, да все никак не помирал.
С Францией все понятно, а вот что касается Германии - одни из авторов "Железа и крови",
navlasov, пишет: "Австро-прусский дуализм способствовал поддержанию равновесия в центре Европы, а германская раздробленность служила важным стабилизирующим фактором Венской системы" (выделено мною - Thor). Пока сохранялся этот дуализм, пока сохранялась германская конфедерация, пока угроза большой европейской войны оставалась фантомом. И Петербург такое положение вполне устраивало, ибо "Никогда больше". И когда Николай I решил вмешаться в события внутри Австрийской империи и помочь австриякам подавить венгерский бунт, он руководствовался не только и не столько боязнью, что восстанут эти самые поляки, сколько тем, что если австрийская империя расколется и ослабеет, то неизбежно усилится Пруссия, которая, опираясь на Таможенный союз, приберет к рукам малые германские государства и тогда прости-прощай равновесие, мир для нашего поколения и здравствуй, большая война, ибо вся система сдержек и противовесов в одночасье рухнет и один Бог знает, кто попробует наловить рыбы в мутной воде и что из этого получится. И ведь именно так и получилось в 1850 г., когда попытка Пруссии усилиться внутри Германского союза была предотвращена в результате совместного вмешательства России и Австрии (пресловутые Ольмюцские соглашения, воспринятые в Пруссии, в особенности в либеральной ее части, как национальное унижение). Но, к несчастью, "архитектор" Ольмюца князь Шварценберг внезапно умер, а на смену ему пришел Буоль, "ничтожество, украшающее себя чужими перьями" (с). А тут еще очередная революция и переворот во Франции и возрождение империи во главе с Наполеоном Малым. И в итоге в начале 50-х гг. сложилась ситуация, когда "британцев тревожило нарушение европейского баланса (точнее так - не столько само нарушение, сколько то, что роль главного и единственного арбитра в "концерте" теперь, после "Весны народов", играет не только Лондон, но еще и Петербург - Thor. А это и есть главное нарушение самой идеи "концерта"), а также действия Петербурга в Восточном вопросе, которые могли повлечь за собой либо превращение Османской империи в российский протекторат (а должно было - в британский. Thor), либо ее распад с непредсказуемыми последствиями. Французов меньше волновал Восточный вопрос, однако они стремились изменить европейский баланс сил в свою пользу и открыть новые возможности для своей внешней политики, подготовив почву для долгожданной ревизии Венской системы (но в Париже не учли того, что в эту игру можно играть и вдвоем - Берлин также был не прочь ревизовать Венскую систему в свою пользу - Thor)".
Остаются австрийцы. Их положение было сложным - складывается впечатление, что у них был выбор - или пойти на обострение отношений с Россией и тем самым не Балканах, но при этом оставшись одни на одни с Берлином и Парижем, или сохранив с нею тесный союз, не допустить пересмотра Венской системы и тем самым сохранить свое влияние в центре Европы, в Германском союзе, не допустив усиления позиций Пруссии (с далеко идущими последствиями) и Италии. Шварценберг, похоже, сделал ставку на второй вариант, а недоумок Буоль решил пойти по первому пути. И пошел... А потом была австро-французская война, австро-датско-прусская война, австро-прусская война и, как венец недомыслия европейских политиков - франко-прусская. Итогом ее стало вылупление из пушечного ядра II Рейха, развал европейского "концерта", формирование Тройственного союза и русско-французского союза (а потом и Антанты) и Первая мировая война. Овчинка стоила выделки?
P.S. А где же тут "англичанка", спросите вы? Верно, нет ее. Они обиделась, заявила, что "злые вы, уйду я от вас", устранилась от европейских дел и отправилась строить свою заморскую империю. Splendid isolation она такая. А пока она там несла всяким кафрам и прочим папуасам "бремя белого человека" (по Киплингу), II Рейх накачивал мускулы и к внезапному удивлению Лондона, вдруг заявил о своих претензиях на трезубец Нептуна... А потом были Сомма и Пашандель.
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood: cynical
не вошедший пока куда либо.
В последние десятилетия в историографии, прежде всего, увы, в зарубежной, предпринята попытка пересмотреть прежние оценки политического режима и устройства русского государства раннего Нового времени. Прежние оценки Московского государства как деспотического, «страны рабов, страны господ», основанная на некритическом восприятии оценок, которые давали Московии проезжие иноземцы, дипломаты, купцы и авантюристы, бесконечно далекие от понимания московских реалий (что требовало глубокого в них погружения, а московское общество, традиционное и консервативное, отнюдь не стремилось раскрыться для чужаков), не то чтобы сошли на нет, однако оказались серьезно поколеблены.
Этот поворот был связан с общей переоценкой итогов складывания и последующего развития раннемодерных государств Европы, прежде всего в эпоху «долгого XVI столетия», которое длилось без малого два века, с середины XV по 20-е – 30-е гг. XVII в. Общее мнение «ревизионистов» может быть выражено следующим образом – ранемодерные государства, на словах сильные и величественные, на самом деле были весьма и весьма (порой) далеки от того идеала, к которому они стремились и каким они пытались предстать перед своими подданными и иностранцами. Слабость верховной власти, обусловленная неразвитостью ее «мускулатуры» (в лице хотя бы той же бюрократии), «недоцентрализованность» политической, административной, правовой и иных сфер деятельности государства и общества маскировались громкими словами и претензиями в духе «Rex imperator in Regno suo» и «L’etat c”est moi»,, выдававшими желаемое за действительность. На самом же деле монархии раннего Нового времени визуально хотя и отличались в выгодную сторону от рыхлых и неконсолидированных своих предшественников эпохи Средневековья с их «рассеянной» властью и суверенитетом, на деле они далеко от них и не ушли. Впрочем, это и немудрено, если принять во внимание ограниченность ресурсов, которые были в распоряжении суверенов раннего Нового времени и, самое главное, эволюционный (по преимуществу) путь развития раннемодерной государственности, в рамках которого новые явления в политической, административной, правовой и пр. сферах постепенно «прорастали» сквозь средневековую традицию.
Как результат, раннемодерные монархии, даже такие, как французская, представляли собой своего рода «лоскутные», «композитные» политии, скроенные на скорую руку из территорий с разным уровнем политического, экономического и культурного развития (Русское государство образовалось за время жизни одного поколения - при Иване III). Целостность этих государств и их дееспособность во многом определялась способностью и готовностью верховной власти с одной и «политической нации» (имея в виду под ней в первую очередь провинциальные, местные элиты) с другой, идти на компромиссы и искать сотрудничества с потенциальными партнерами в управлении государством и обществом. Как писали историки Дж. Брюер и Э. Хелльмут, «переговоры, а не насилие, являлось ключевым моментом» в политических и административных практиках раннего Нового времени. Впрочем, и насилие, и «революции» (понимая пол ними скачкообразные перемены в политическом, административном и правовом устройстве общества и государства), отнюдь не исключались, но были чем-то из ряда вон выходящим, почему и впечатывались прочно в сознание как современников, так и потомков. В этом отношении «долгий XVI век» был показателен, ибо 2-я его половина прошла как раз под знаком политической турбулентности, так или иначе вовлекшей в свою орбиту все мало-мальски значимые государства Евразии. Но, подчеркнем это еще раз, этому вихрю предшествовал достаточно долгий путь эволюционного развития, в процессе которого как раз и формировались те новые явления, которые потом составят образ государства эпохи Модерна. Пока же раннемодерные монархи, постепенно, шаг за шагом наращивая свою властную «мускулатуру» (под которой историк Н. Коллманн понимала соответствующую инфраструктуру для обеспечения государственной деятельности, прежде всего внешнеполитической – новые налоги, бюрократические структуры, кодифицированное право, централизованная судебная система и пр. вкупе с выстраиванием соответствующей религиозно-идеологической надстройки), были вынуждены в больше или меньшей степени учитывать мнение «общества» и искать у него помощи и поддержки.
Все вышесказанное в полной мере может быть отнесено и к раннемодерной России, в особенности к России «долгого XVI столетия» (естественно, с поправкой на местные реалии и нюансы). Вслед за академиком Н.Н. Покровским американский исследователь В. Кивельсон в 1996 г. отмечала, что в Русском государстве раннего Нового времени также, как и в современных ей европейских государствах, верховная власть нуждалась и искала опоры в обществе, в различных его слоях и группах (когда К. Борки писал об Османской империи, что имперские власти, преследую свой raison d'Etat, были вынуждены «делить контроль с множеством посреднических организаций и локальными элитами, религиозными и местными административными структурами, а также многими другими привилегированными группами (выделено нами – Thor)…», то описанная ею «стратегия» характерна и для России). Последние же использовали эту потребность для того, чтобы защищать в рамках действующей политической системы (которую они к тому же сами и создавали своими действиями) свои права и интересы.
В. Кивельсон проложила дорогу другим исследователям – как зарубежным (отметим в этой связи работы французского историка А. Береловича и Н. Коллманн), так и российским (см, например, работы В.А. Аракчеева и В.В. Бовыкина). Их точка зрения на сущность политического режима и характер взаимоотношений власти и общества в раннемодерной России (прежде всего «политической нации») в большей или меньшей степени соответствовали выводам, полученным В. Кивельсон. Особенности геополитического, географического положения Русского государства, его формирования и последующего развития, наложили свой отпечаток на характер его политических, административных и правовых институтов, не говоря уже о прочих, однако при всех видимых внешних отличиях Россия раннего Нового времени в общем и в целом не выбивается из общего «тренда», определявшего развитие раннемодерных государств.
В последние десятилетия в историографии, прежде всего, увы, в зарубежной, предпринята попытка пересмотреть прежние оценки политического режима и устройства русского государства раннего Нового времени. Прежние оценки Московского государства как деспотического, «страны рабов, страны господ», основанная на некритическом восприятии оценок, которые давали Московии проезжие иноземцы, дипломаты, купцы и авантюристы, бесконечно далекие от понимания московских реалий (что требовало глубокого в них погружения, а московское общество, традиционное и консервативное, отнюдь не стремилось раскрыться для чужаков), не то чтобы сошли на нет, однако оказались серьезно поколеблены.
Этот поворот был связан с общей переоценкой итогов складывания и последующего развития раннемодерных государств Европы, прежде всего в эпоху «долгого XVI столетия», которое длилось без малого два века, с середины XV по 20-е – 30-е гг. XVII в. Общее мнение «ревизионистов» может быть выражено следующим образом – ранемодерные государства, на словах сильные и величественные, на самом деле были весьма и весьма (порой) далеки от того идеала, к которому они стремились и каким они пытались предстать перед своими подданными и иностранцами. Слабость верховной власти, обусловленная неразвитостью ее «мускулатуры» (в лице хотя бы той же бюрократии), «недоцентрализованность» политической, административной, правовой и иных сфер деятельности государства и общества маскировались громкими словами и претензиями в духе «Rex imperator in Regno suo» и «L’etat c”est moi»,, выдававшими желаемое за действительность. На самом же деле монархии раннего Нового времени визуально хотя и отличались в выгодную сторону от рыхлых и неконсолидированных своих предшественников эпохи Средневековья с их «рассеянной» властью и суверенитетом, на деле они далеко от них и не ушли. Впрочем, это и немудрено, если принять во внимание ограниченность ресурсов, которые были в распоряжении суверенов раннего Нового времени и, самое главное, эволюционный (по преимуществу) путь развития раннемодерной государственности, в рамках которого новые явления в политической, административной, правовой и пр. сферах постепенно «прорастали» сквозь средневековую традицию.
Как результат, раннемодерные монархии, даже такие, как французская, представляли собой своего рода «лоскутные», «композитные» политии, скроенные на скорую руку из территорий с разным уровнем политического, экономического и культурного развития (Русское государство образовалось за время жизни одного поколения - при Иване III). Целостность этих государств и их дееспособность во многом определялась способностью и готовностью верховной власти с одной и «политической нации» (имея в виду под ней в первую очередь провинциальные, местные элиты) с другой, идти на компромиссы и искать сотрудничества с потенциальными партнерами в управлении государством и обществом. Как писали историки Дж. Брюер и Э. Хелльмут, «переговоры, а не насилие, являлось ключевым моментом» в политических и административных практиках раннего Нового времени. Впрочем, и насилие, и «революции» (понимая пол ними скачкообразные перемены в политическом, административном и правовом устройстве общества и государства), отнюдь не исключались, но были чем-то из ряда вон выходящим, почему и впечатывались прочно в сознание как современников, так и потомков. В этом отношении «долгий XVI век» был показателен, ибо 2-я его половина прошла как раз под знаком политической турбулентности, так или иначе вовлекшей в свою орбиту все мало-мальски значимые государства Евразии. Но, подчеркнем это еще раз, этому вихрю предшествовал достаточно долгий путь эволюционного развития, в процессе которого как раз и формировались те новые явления, которые потом составят образ государства эпохи Модерна. Пока же раннемодерные монархи, постепенно, шаг за шагом наращивая свою властную «мускулатуру» (под которой историк Н. Коллманн понимала соответствующую инфраструктуру для обеспечения государственной деятельности, прежде всего внешнеполитической – новые налоги, бюрократические структуры, кодифицированное право, централизованная судебная система и пр. вкупе с выстраиванием соответствующей религиозно-идеологической надстройки), были вынуждены в больше или меньшей степени учитывать мнение «общества» и искать у него помощи и поддержки.
Все вышесказанное в полной мере может быть отнесено и к раннемодерной России, в особенности к России «долгого XVI столетия» (естественно, с поправкой на местные реалии и нюансы). Вслед за академиком Н.Н. Покровским американский исследователь В. Кивельсон в 1996 г. отмечала, что в Русском государстве раннего Нового времени также, как и в современных ей европейских государствах, верховная власть нуждалась и искала опоры в обществе, в различных его слоях и группах (когда К. Борки писал об Османской империи, что имперские власти, преследую свой raison d'Etat, были вынуждены «делить контроль с множеством посреднических организаций и локальными элитами, религиозными и местными административными структурами, а также многими другими привилегированными группами (выделено нами – Thor)…», то описанная ею «стратегия» характерна и для России). Последние же использовали эту потребность для того, чтобы защищать в рамках действующей политической системы (которую они к тому же сами и создавали своими действиями) свои права и интересы.
В. Кивельсон проложила дорогу другим исследователям – как зарубежным (отметим в этой связи работы французского историка А. Береловича и Н. Коллманн), так и российским (см, например, работы В.А. Аракчеева и В.В. Бовыкина). Их точка зрения на сущность политического режима и характер взаимоотношений власти и общества в раннемодерной России (прежде всего «политической нации») в большей или меньшей степени соответствовали выводам, полученным В. Кивельсон. Особенности геополитического, географического положения Русского государства, его формирования и последующего развития, наложили свой отпечаток на характер его политических, административных и правовых институтов, не говоря уже о прочих, однако при всех видимых внешних отличиях Россия раннего Нового времени в общем и в целом не выбивается из общего «тренда», определявшего развитие раннемодерных государств.
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood: cynical
Полистал (теперь надо внимательно прочитать, с карандашом в руках) работу А.А. Кривопалова о Паскевиче и стратегии Николая I.
Весьма занятное и прелюбопытное чтение предстоит, однако. Несколько основных тезисов, заинтересовавших меня. 1-й - в изучении истории Крымской войны произошел своего рода редукционизм, который свел историю этого конфликта к боданию вокруг Севастополя, тогда как прочие сюжеты рассматривались как второстепенные.
2-й - всю внешнюю политику Николая I нужно рассматривать через призму опыта наполеоновских войн и лозунга "Никогда больше". Николай Павлович в своих действиях стремился сохранить устраивавший его венский миропорядок, создававший определенные гарантии неповторения 12-го года и похода объединенной Европы против России. Весь это легитимизм и борьба с революция - суть производные от этого.
3-й - в начале 50-х гг. эта политика закономерно зашла в тупик, возможности для дипломатического маневра резко сузились, а число недовольных политикой России в Европе непомерно выросло. Британия была недовольна тем, что Россия как мощное государство слишком сильно влияет на европейскую (а, значит, и на мировую) политику и вообще, на континенте не должно быть государство, не только превосходящего, но и сравнимого по влиянию с Британией. Франция стремилась восстановить себя в статусе великой державы и избавиться от оков Вены, а Наполеону маленькому нужна до зарезу маленькая, но победоносная война. Австрия опасалась, что активизация России на Балканах взорвет хрупкий внутренний мир в империи и вызовет славянский ирредентизм. В Берлине были недовольны тем, что Петербург всячески противодействовал объединению Германии под прусским началом и вообще изменению ситуации в Германии - Россию вполне устраивала слаба я и раздробленная Германия, на кой ей нужен был II Рейх? Само собой, против России было и либеральное европейское обчественное мнение - тут, панимаш, свобода, а там "страна рабов, страна господ" и тирании. Активное вмешательство России в события 1848-1850 гг. стало той самой последней каплей, и теперь оставалось найти только повод для войны.
Вот у меня сложилось впечатление, что мрачная "пятилетка", пришедшаяся на конец правления Николая, связана как раз с тем, что император чувствовал надвигающуюся угрозу и не знал, как избежать конфликта. "Замораживание" реформ и внутренней политики - одна из форм подготовки к неизбежной войне. И в этой напряженной обстановке, под влиянием стресса, и была допущена роковая ошибка в пресловутом "Восточном вопросе. Но если не она, то нашлась бы другая - "ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать". Ослабление России как главного гаранта венского миропорядка и привело в конечном итоге к коренному изменению политической карты Европы, созданию Германской империи и... В общем, все, что последовало дальше, результат неудачи внешнеполитической стратегии Николая I. Впрочем, эта неудача была предопределена изначально - не Николай, так Александр II завалил бы все дело.
Весьма занятное и прелюбопытное чтение предстоит, однако. Несколько основных тезисов, заинтересовавших меня. 1-й - в изучении истории Крымской войны произошел своего рода редукционизм, который свел историю этого конфликта к боданию вокруг Севастополя, тогда как прочие сюжеты рассматривались как второстепенные.
2-й - всю внешнюю политику Николая I нужно рассматривать через призму опыта наполеоновских войн и лозунга "Никогда больше". Николай Павлович в своих действиях стремился сохранить устраивавший его венский миропорядок, создававший определенные гарантии неповторения 12-го года и похода объединенной Европы против России. Весь это легитимизм и борьба с революция - суть производные от этого.
3-й - в начале 50-х гг. эта политика закономерно зашла в тупик, возможности для дипломатического маневра резко сузились, а число недовольных политикой России в Европе непомерно выросло. Британия была недовольна тем, что Россия как мощное государство слишком сильно влияет на европейскую (а, значит, и на мировую) политику и вообще, на континенте не должно быть государство, не только превосходящего, но и сравнимого по влиянию с Британией. Франция стремилась восстановить себя в статусе великой державы и избавиться от оков Вены, а Наполеону маленькому нужна до зарезу маленькая, но победоносная война. Австрия опасалась, что активизация России на Балканах взорвет хрупкий внутренний мир в империи и вызовет славянский ирредентизм. В Берлине были недовольны тем, что Петербург всячески противодействовал объединению Германии под прусским началом и вообще изменению ситуации в Германии - Россию вполне устраивала слаба я и раздробленная Германия, на кой ей нужен был II Рейх? Само собой, против России было и либеральное европейское обчественное мнение - тут, панимаш, свобода, а там "страна рабов, страна господ" и тирании. Активное вмешательство России в события 1848-1850 гг. стало той самой последней каплей, и теперь оставалось найти только повод для войны.
Вот у меня сложилось впечатление, что мрачная "пятилетка", пришедшаяся на конец правления Николая, связана как раз с тем, что император чувствовал надвигающуюся угрозу и не знал, как избежать конфликта. "Замораживание" реформ и внутренней политики - одна из форм подготовки к неизбежной войне. И в этой напряженной обстановке, под влиянием стресса, и была допущена роковая ошибка в пресловутом "Восточном вопросе. Но если не она, то нашлась бы другая - "ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать". Ослабление России как главного гаранта венского миропорядка и привело в конечном итоге к коренному изменению политической карты Европы, созданию Германской империи и... В общем, все, что последовало дальше, результат неудачи внешнеполитической стратегии Николая I. Впрочем, эта неудача была предопределена изначально - не Николай, так Александр II завалил бы все дело.
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood: melancholy
Такая вот мемориальная доска, сообщают с мест, есть в славном городе Архангельске:
Смех смехом, но если серьезно, то Иоанн, прозванный за свою жестокость Васильевичем, в определенном смысле (с поправкой на те времена, конечно, тогдашние нравы и обычаи), может считаться отцом пресловутого гражданского общества и если не демократии, то демократических процедур (выборы и все такое, включая Vox populi и l'opinion publique).
Про книгопечатание я и вовсе умолчу - ибо оно зародилось и стало развиваться именно при Иване Грозном и он покровительствовал ему. Одно время Печатный двор даже работал в опричной Александровской слободе.
Смех смехом, но если серьезно, то Иоанн, прозванный за свою жестокость Васильевичем, в определенном смысле (с поправкой на те времена, конечно, тогдашние нравы и обычаи), может считаться отцом пресловутого гражданского общества и если не демократии, то демократических процедур (выборы и все такое, включая Vox populi и l'opinion publique).
Про книгопечатание я и вовсе умолчу - ибо оно зародилось и стало развиваться именно при Иване Грозном и он покровительствовал ему. Одно время Печатный двор даже работал в опричной Александровской слободе.
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood: crazy
Бытует в определенных, очень узких и очень далеких от норота кругах мнение, что де на Новгородчине, которая типа свет в окошке и наше все (но не збывшееся из-за клятих москалей и лично Ивана Грозного - что деда, что внука, дед начал, внук закончил гнобление свободолюбивой, толерантной, политкорректной, поликультурной и многорасовой Новгородской демократии), в 1-й половине XV в. (если не раньше) была некая "вестернизация" тамошней "паноплии" (тяжелый доспех, длинные всаднические копья, тактика таранного удара "в копьи", пренебрежение луком и пр.) - в противовес московской азиатчине и пр.
Гм, сей тезис изначально рассматривался мною как сомнительный, и чем дальше, тем больше сомнительным. Описываемый всаднический комплект вооружения (ну тот, который "вестернизированный") сам по себе узкоспециализированный и требует высокопрофессионального, хорошо подготовленного и обученного носителя. Были такие на Новгородчине - да, конечно, но, похоже, это по преимуществу заезжие гастролеры и коммивояжеры - все-таки наличие такого доспеха и соответствующего коня (нет, не так - коней) требовало немалых капиталовложений. Можно ли считать новгородских бояр аналогом западноевропейского рыцарства, этакими местного розливу дюнуа или жанами алансонскими? Сильно сомнительно. Они больше смахивают на венецианских или генуэских "жирных котов", основная масса потенциальных воинов Новгородчины такими доспехами и конями не могла обладать в принципе по причине неплатежеспособности (импорт все-таки, за морем телушка полушка, да рупь перевоз, а своего нет - в сырьевом придатке Ганзы нет надобности развивать хайтек, когда на сверхдоходы от продажи пушнины и воска можно купить у немцев все, что хочешь - а хоть и лимоны с миндалем и изюомом).
Другой момент - а зачем новгородской господе затевать столь дорогие игрища с переобуванием и переодеванием? Новгород вел чрезвычайно активную политику в эти десятилетия и и регулярно и в полном масштабе пускал в ход последний довод королей? И столь же регулярно новгородцы сходились со своими соседями в "прямом деле", где тяжелая конница могла показать себя во всей своей красе и оправдать немалые расходы на свое содержание? Я скорее соглашусь с тем, что во Пскове была "вестернизация", потому как уж кто-то, но на Северо-Западе именно Псков меча из рук практически не выпускал все это время (но и там это сомнительно по причине относительной бедности Пскова и архаичности его политического устройства).
Кстати, о политическом устройстве. Если мы ведем речь о народном ополчении как отражении демократического устройства новгородского социума, то откуда тогда там могла взяться профессиональная военная элита? А всякая мастеровщина и чернь по определению не профессионалы. Нет, сейчас я в принципе не сомневаюсь в том, что в Новгороде, равно как и в других городах и землях, к тому времени сложился слой "полупрофессионалов" из числа всякого рода "младших сыновей" и "захребетников", которые привыкли жить от меча и по разрубу выступали в поход, снаряжаемые соседями. Но могли они позволить себе рыцарскую "паноплию" и коней? Сильно-сильно в этом сомневаюсь.
Еще один момент - я не исключаю, что отдельные представители элиты новгородской могли позволить себе приобрести импортный "белый" доспех и все, что к нему прилагается, но, во-первых, это были статусные вещи, подчеркивающие особенное положение владельца этого доспеха и коня в обществе (типа "Панамеры" там или "Бентли"), а во-вторых, одни в поле не воин и первая ласточка весны не делает. Да и то вопрос - где пруфы, т.е. хотя бы фрагменты и элементы такого доспеха? При массовом использовании хотя бы что-то дошло бы до нас, а отдельные случаи не считаются.
В общем, не вижу я никакой "вестернизации" в Новгороде - нет для нее причин ни политических, ни социальных, ни экономических, ни материальных. А представляется мне (в качестве тезиса виттенберговского), что мы имеем дело не с "вестернизацией", а с "архаизацией" и "консервацией", т.е. речь идет о том, что развитие военного дела в Новгороде в 1-й половине XV в. остановилось, законсервировав формы, характерные для более раннего периода (за исключением некоторых отдельных моментов - того же огнестрела). Отсюда и впечатление, что де новгородская конница была тяжелее, чем московская - ну да, тяжелее, но и московская образца 2-й половины - конца XIV века была тяжелее, чем московская же конница середины XV в. За три поколения многое переменилось на Руси, но вот только Новгород остался в стороне от этих перемен. Так вижу.
Гм, сей тезис изначально рассматривался мною как сомнительный, и чем дальше, тем больше сомнительным. Описываемый всаднический комплект вооружения (ну тот, который "вестернизированный") сам по себе узкоспециализированный и требует высокопрофессионального, хорошо подготовленного и обученного носителя. Были такие на Новгородчине - да, конечно, но, похоже, это по преимуществу заезжие гастролеры и коммивояжеры - все-таки наличие такого доспеха и соответствующего коня (нет, не так - коней) требовало немалых капиталовложений. Можно ли считать новгородских бояр аналогом западноевропейского рыцарства, этакими местного розливу дюнуа или жанами алансонскими? Сильно сомнительно. Они больше смахивают на венецианских или генуэских "жирных котов", основная масса потенциальных воинов Новгородчины такими доспехами и конями не могла обладать в принципе по причине неплатежеспособности (импорт все-таки, за морем телушка полушка, да рупь перевоз, а своего нет - в сырьевом придатке Ганзы нет надобности развивать хайтек, когда на сверхдоходы от продажи пушнины и воска можно купить у немцев все, что хочешь - а хоть и лимоны с миндалем и изюомом).
Другой момент - а зачем новгородской господе затевать столь дорогие игрища с переобуванием и переодеванием? Новгород вел чрезвычайно активную политику в эти десятилетия и и регулярно и в полном масштабе пускал в ход последний довод королей? И столь же регулярно новгородцы сходились со своими соседями в "прямом деле", где тяжелая конница могла показать себя во всей своей красе и оправдать немалые расходы на свое содержание? Я скорее соглашусь с тем, что во Пскове была "вестернизация", потому как уж кто-то, но на Северо-Западе именно Псков меча из рук практически не выпускал все это время (но и там это сомнительно по причине относительной бедности Пскова и архаичности его политического устройства).
Кстати, о политическом устройстве. Если мы ведем речь о народном ополчении как отражении демократического устройства новгородского социума, то откуда тогда там могла взяться профессиональная военная элита? А всякая мастеровщина и чернь по определению не профессионалы. Нет, сейчас я в принципе не сомневаюсь в том, что в Новгороде, равно как и в других городах и землях, к тому времени сложился слой "полупрофессионалов" из числа всякого рода "младших сыновей" и "захребетников", которые привыкли жить от меча и по разрубу выступали в поход, снаряжаемые соседями. Но могли они позволить себе рыцарскую "паноплию" и коней? Сильно-сильно в этом сомневаюсь.
Еще один момент - я не исключаю, что отдельные представители элиты новгородской могли позволить себе приобрести импортный "белый" доспех и все, что к нему прилагается, но, во-первых, это были статусные вещи, подчеркивающие особенное положение владельца этого доспеха и коня в обществе (типа "Панамеры" там или "Бентли"), а во-вторых, одни в поле не воин и первая ласточка весны не делает. Да и то вопрос - где пруфы, т.е. хотя бы фрагменты и элементы такого доспеха? При массовом использовании хотя бы что-то дошло бы до нас, а отдельные случаи не считаются.
В общем, не вижу я никакой "вестернизации" в Новгороде - нет для нее причин ни политических, ни социальных, ни экономических, ни материальных. А представляется мне (в качестве тезиса виттенберговского), что мы имеем дело не с "вестернизацией", а с "архаизацией" и "консервацией", т.е. речь идет о том, что развитие военного дела в Новгороде в 1-й половине XV в. остановилось, законсервировав формы, характерные для более раннего периода (за исключением некоторых отдельных моментов - того же огнестрела). Отсюда и впечатление, что де новгородская конница была тяжелее, чем московская - ну да, тяжелее, но и московская образца 2-й половины - конца XIV века была тяжелее, чем московская же конница середины XV в. За три поколения многое переменилось на Руси, но вот только Новгород остался в стороне от этих перемен. Так вижу.
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood: melancholy
Камрад george_rooke пишет:
"можно ругать Карла и Бэкингема, которые не могли внятно сформулировать бюджет, и восторгаться Парламентом, который в результате в бюджете отказал.
Проблема в том, что это решение имело и очень много отрицательных моментов. На эти деньги (напомню - 489 тысяч фунтов) собирались не только вооружить экспедицию на Кадис (ну или захватить "серебряный флот", ибо Карл со своим фаворитом спали и видели во сне песо, пиастры и дублоны), но и флотилии для защиты Прибрежных морей (Narrow Seas, Узкие моря). А тем временем в водах Англии во всю орудовали берберийские пираты, Плимут во всю посылал жалобные письма к Королевскому совету. Там писали: "Уже в течение двух лет пираты не оставляют в покое торговые суда Вашего Величества", 27 судов и почти 1000 моряков захвачены пиратами в плен, 200 человек захвачены на суше и проданы в рабство, у Дартмута пиратский корабль зашел в саму гавань порта и безнаказанно захватил 3 корнуэльские лодки с товаром.
Сэр Фрэнсис Стюарт, отвечавший за защиту Прибрежных морей, вызвал всеобщую ненависть и многочисленные жалобы от коммерсантов и торговцев. Но они жаловались напрасно - денег все равно не было .
Проблема осложнялась тем, что в дело вмешались и Дюнкерцы, испанские корсары вывели на тропу войны 40 малых кораблей с 3000 моряков, которые устроили ужасный погром английскому рыболовству у Эссекса, Гарвича и Дувра. Бэкингэм, понимая, что сейчас настанет настоящий писец, срочно вооружил за свои деньги 4 Great Ships и приказал командиру "Дувр Касл" лейтенанту Хиппсли пойти на блокаду Дюнкерка. Хиппсли подошел 1 сентября, но было уже слишком поздно, поскольку еще 18 каперов успели выйти на охоту. На этот раз они пошли вдоль английского побережья к Девону и Корнуоллу, захватывая торговые корабли и рыбацкие шхуны.
При этом Парламент не нашел ничего лучше, чтобы перед уходом пнуть Бэкингема за 8 кораблей Джона Пеннингтона, которые ушли к Дьеппу и должны были перевести французские войска к Ла-Рошели. С одной стороны - этих судов не хватало для обороны собственного побережья. С другой - получилось так, что из-за неосмотрительности Карла и Бэкингема англичане невольно воюют против своих единоверцев - французских гугенотов.
Однако депутаты забыли один маленький вещь - они финансирование не выделили. И у Карла осталась надежда только на французское приданное королевы Генриетты, которые Ришелье обязался выплатить после выполнения всех условий договора, в том числе - и выделения судов.
"Вэнгард" Пеннингтона безусловно помог бы защитить побережье, никто не спорит. Если бы были деньги его вооружить и оснастить. Хотелось бы напомнить сквозь века депутатам, что оснастили эти корабли на французские деньги.
7 сентября благодаря опять-таки вложениям Бэкингема, плюс - подсобили голландцы, которых этот разгул преступности тоже совершенно не радовал, Исаак Пеннингтон и Эдвард Сессил смогли-таки вывести в море 24 корабля, к которым присоединились 4 голландских. 9 дней эта эскадра бороздила воды Канала, было захвачено даже 6 дюнкеркцев (из 58), общая сумма призовых была оценена в 40 тысяч фунтов, однако потери торговых оценивались в 10 раз больше.
Тем не менее выход этого флота заставил убраться дюнкеркцев и пиратов в свои порты.
Как результат удара испанцев и каперов - потеря до 300 торговых и рыболовецких кораблей, это примерно 15% всего торгового флота англичан.
Подводя уже заключительный итог - если Карл был неправ в форме подачи запросов в парламент, то парламент вообще забил на проблемы, стоявшие перед страной, и предпочел форму содержанию. Вместо того, чтобы разобраться, куда и какие средства нужны, создать комитеты, выделить фонды - депутаты предпочли самораспуститься, но при этом те же депутаты Плимута, Дувра и т.д. писали слезницы исполнительной власти, что их "грабють и убивають", с постоянными просьбами о помощи. При этом король и его фаворит не повели себя по примеру депутатов (Денег нет сейчас. Найдем деньги — сделаем индексацию. Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья) - они изыскали деньги, в том числе вложив и личные средства, и хотя бы попытались решить проблему..."
Свобода ..., и эта, как ее, демократия ...! Я вот живо представил себе аналогичную ситуацию, предположим, холодным летом 1541-го года в Москве (кстати, подобный сценарий обыграл Солоневич в своей "Народной монархии"). Итак, в столицу прилетает с "поля" на взмыленном коне еще более взмыленный гонец и вопит дурным матом - "Татаровя злыя идут! Сам царь с несметными ордами и с турскими! Караул, рятуйте, православные!". Немедленно собирается расширенное заседание Боярской думы с участием высшего клира и московских "нотаблей" - купецких людей, гостей там и прочих "лутчих" людей. На повестке дня вопрос - нужны деньги на подъем детей боярских и снаряжение армии на берег супротив царя и присных его. А еще надо денег порох-"зелье" купить, ядра заказать, да и пушек был не помешало прикупить с пищалями для обороны осбственно столицы. Короче, корона просит подмоги финансовой. И тут наш расширенный совет в лице бояр, иерархов и нотаблей выкатывает юному царю и его фавориту, первому министру князю Бельскому что-то вроде Петиции о праве (не, ну а чо, основания-то есть - воруют-с, лихоимствуют-с и все такое). Вопрос стоит ребром - или государь подписует Петицию, или денег нет.
Пока суд да дело, шум-гам и взаимный обмен мнениями, перерастающий в таскание за бороды и поколачивание оппонентов посохами и прочими дубьем и скамейками, татары опрокидывают слабые заслоны на берегу, так и не дождавшиеся подмоги (а оно надо - на свои идти на службу. Нехай сперва заплатят, а потом пойдем воевать - таков ход мыслей благородных русских джентри), переправляются через Оку и подступают к Москве, которая, ес-но, совершенно неготова к обороне - надо ж решить вопрос о правах! Кремль, само собой, татары не возьмут - кишка слаба, но вот московский посад выжечь - запросто, ну и, раз такая песня пошла - царь распустит войну в московских окрестностях и вдоволь насытит войско...
Есть, правда, и другой вариант - юный Иван отдаст свои игрушки в заклад и сам Бельский снарядит войско за свой счет - чай, не нищеброд какой-то, но хватит ли его войска для того, чтобы дать отпор самому царю крымскому с его ордами и турскими еничанами? Нет, не хватит, а дальше все будет развиваться по первому сценарию.
И конец всей истории- радитого, чтобы царь ушел от Москвы и войну свою прекратил, расширенный совет соглашается с его требованием платить Махмет-Кирееву дань и пребывание русских государей в подданстве татарском на веки вечные и дает соответствующую бумагу с печатями. Но за то демократия, свобода слова и парламантские дебаты победили злую волю монарха и присных его. Свобода приняла радостно у входа борцов за права!
P.S. А перед этим расширенное заседание Думы, освященного собора и нотаблей не выделило денег Ивану (читай - Бельскому) на подарки царю и подкуп татарских вельмож, мотивируя это заботой о народе, и без того обремененного множеством податей и повинностей.
george_rooke пишет:"можно ругать Карла и Бэкингема, которые не могли внятно сформулировать бюджет, и восторгаться Парламентом, который в результате в бюджете отказал.
Проблема в том, что это решение имело и очень много отрицательных моментов. На эти деньги (напомню - 489 тысяч фунтов) собирались не только вооружить экспедицию на Кадис (ну или захватить "серебряный флот", ибо Карл со своим фаворитом спали и видели во сне песо, пиастры и дублоны), но и флотилии для защиты Прибрежных морей (Narrow Seas, Узкие моря). А тем временем в водах Англии во всю орудовали берберийские пираты, Плимут во всю посылал жалобные письма к Королевскому совету. Там писали: "Уже в течение двух лет пираты не оставляют в покое торговые суда Вашего Величества", 27 судов и почти 1000 моряков захвачены пиратами в плен, 200 человек захвачены на суше и проданы в рабство, у Дартмута пиратский корабль зашел в саму гавань порта и безнаказанно захватил 3 корнуэльские лодки с товаром.
Сэр Фрэнсис Стюарт, отвечавший за защиту Прибрежных морей, вызвал всеобщую ненависть и многочисленные жалобы от коммерсантов и торговцев. Но они жаловались напрасно - денег все равно не было .
Проблема осложнялась тем, что в дело вмешались и Дюнкерцы, испанские корсары вывели на тропу войны 40 малых кораблей с 3000 моряков, которые устроили ужасный погром английскому рыболовству у Эссекса, Гарвича и Дувра. Бэкингэм, понимая, что сейчас настанет настоящий писец, срочно вооружил за свои деньги 4 Great Ships и приказал командиру "Дувр Касл" лейтенанту Хиппсли пойти на блокаду Дюнкерка. Хиппсли подошел 1 сентября, но было уже слишком поздно, поскольку еще 18 каперов успели выйти на охоту. На этот раз они пошли вдоль английского побережья к Девону и Корнуоллу, захватывая торговые корабли и рыбацкие шхуны.
При этом Парламент не нашел ничего лучше, чтобы перед уходом пнуть Бэкингема за 8 кораблей Джона Пеннингтона, которые ушли к Дьеппу и должны были перевести французские войска к Ла-Рошели. С одной стороны - этих судов не хватало для обороны собственного побережья. С другой - получилось так, что из-за неосмотрительности Карла и Бэкингема англичане невольно воюют против своих единоверцев - французских гугенотов.
Однако депутаты забыли один маленький вещь - они финансирование не выделили. И у Карла осталась надежда только на французское приданное королевы Генриетты, которые Ришелье обязался выплатить после выполнения всех условий договора, в том числе - и выделения судов.
"Вэнгард" Пеннингтона безусловно помог бы защитить побережье, никто не спорит. Если бы были деньги его вооружить и оснастить. Хотелось бы напомнить сквозь века депутатам, что оснастили эти корабли на французские деньги.
7 сентября благодаря опять-таки вложениям Бэкингема, плюс - подсобили голландцы, которых этот разгул преступности тоже совершенно не радовал, Исаак Пеннингтон и Эдвард Сессил смогли-таки вывести в море 24 корабля, к которым присоединились 4 голландских. 9 дней эта эскадра бороздила воды Канала, было захвачено даже 6 дюнкеркцев (из 58), общая сумма призовых была оценена в 40 тысяч фунтов, однако потери торговых оценивались в 10 раз больше.
Тем не менее выход этого флота заставил убраться дюнкеркцев и пиратов в свои порты.
Как результат удара испанцев и каперов - потеря до 300 торговых и рыболовецких кораблей, это примерно 15% всего торгового флота англичан.
Подводя уже заключительный итог - если Карл был неправ в форме подачи запросов в парламент, то парламент вообще забил на проблемы, стоявшие перед страной, и предпочел форму содержанию. Вместо того, чтобы разобраться, куда и какие средства нужны, создать комитеты, выделить фонды - депутаты предпочли самораспуститься, но при этом те же депутаты Плимута, Дувра и т.д. писали слезницы исполнительной власти, что их "грабють и убивають", с постоянными просьбами о помощи. При этом король и его фаворит не повели себя по примеру депутатов (Денег нет сейчас. Найдем деньги — сделаем индексацию. Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья) - они изыскали деньги, в том числе вложив и личные средства, и хотя бы попытались решить проблему..."
Свобода ..., и эта, как ее, демократия ...! Я вот живо представил себе аналогичную ситуацию, предположим, холодным летом 1541-го года в Москве (кстати, подобный сценарий обыграл Солоневич в своей "Народной монархии"). Итак, в столицу прилетает с "поля" на взмыленном коне еще более взмыленный гонец и вопит дурным матом - "Татаровя злыя идут! Сам царь с несметными ордами и с турскими! Караул, рятуйте, православные!". Немедленно собирается расширенное заседание Боярской думы с участием высшего клира и московских "нотаблей" - купецких людей, гостей там и прочих "лутчих" людей. На повестке дня вопрос - нужны деньги на подъем детей боярских и снаряжение армии на берег супротив царя и присных его. А еще надо денег порох-"зелье" купить, ядра заказать, да и пушек был не помешало прикупить с пищалями для обороны осбственно столицы. Короче, корона просит подмоги финансовой. И тут наш расширенный совет в лице бояр, иерархов и нотаблей выкатывает юному царю и его фавориту, первому министру князю Бельскому что-то вроде Петиции о праве (не, ну а чо, основания-то есть - воруют-с, лихоимствуют-с и все такое). Вопрос стоит ребром - или государь подписует Петицию, или денег нет.
Пока суд да дело, шум-гам и взаимный обмен мнениями, перерастающий в таскание за бороды и поколачивание оппонентов посохами и прочими дубьем и скамейками, татары опрокидывают слабые заслоны на берегу, так и не дождавшиеся подмоги (а оно надо - на свои идти на службу. Нехай сперва заплатят, а потом пойдем воевать - таков ход мыслей благородных русских джентри), переправляются через Оку и подступают к Москве, которая, ес-но, совершенно неготова к обороне - надо ж решить вопрос о правах! Кремль, само собой, татары не возьмут - кишка слаба, но вот московский посад выжечь - запросто, ну и, раз такая песня пошла - царь распустит войну в московских окрестностях и вдоволь насытит войско...
Есть, правда, и другой вариант - юный Иван отдаст свои игрушки в заклад и сам Бельский снарядит войско за свой счет - чай, не нищеброд какой-то, но хватит ли его войска для того, чтобы дать отпор самому царю крымскому с его ордами и турскими еничанами? Нет, не хватит, а дальше все будет развиваться по первому сценарию.
И конец всей истории- радитого, чтобы царь ушел от Москвы и войну свою прекратил, расширенный совет соглашается с его требованием платить Махмет-Кирееву дань и пребывание русских государей в подданстве татарском на веки вечные и дает соответствующую бумагу с печатями. Но за то демократия, свобода слова и парламантские дебаты победили злую волю монарха и присных его. Свобода приняла радостно у входа борцов за права!
P.S. А перед этим расширенное заседание Думы, освященного собора и нотаблей не выделило денег Ивану (читай - Бельскому) на подарки царю и подкуп татарских вельмож, мотивируя это заботой о народе, и без того обремененного множеством податей и повинностей.
- Current Location:home, sweet home
- Current Mood:
confused
