Четыре всадника Апокалипсиса...
Одна фраза из не столь давней большой исторической работы: «Ливонская авантюра продолжалась, окончательно истощив страну (несмотря даже на временные успехи в 1575-1576 гг.), что воочию наблюдал датский дипломат Якоб Ульфельдт, проехавший и Ливонию, и часть России по маршруту Псков-Новгород-Тверь-Дмитров-Александров
Итак, начнем с природных катаклизмов. Для начала: «В лета 7000 семъдесят 1-го. Месяца сентябрь в 11 день в пяток во воздвижениа честнаго креста за три дни до покрова святеи богородицы за три недили был снег велик добре и стаел, в людех ещо в те поры хлеб в поле не пожат и обряжен бысть». Затем «Лета 7070 шестаго апреля в перъвый на десять день была вода вельми велика и не бысть такова за много лет» и дальше «Лета 7081 года была зима велика снежьна, стояла до Троицина дни, а лежали люди]на голом листу, ... вногим людем та долгая зима». И в подтверждение этого: «В 1573 г. в Ливонии была такая жестокая зима, что в четверг перед Троицей люди переходили по льду из Швеции в Ревель, а на Троицу ревельский рейд был так далеко покрыт льдом, как только можно было видеть с валов и башен; немецкие же моряки, бывшие тогда в море и хотевшие попасть в Ревель, вошли со своими кораблями в гавань Роггё (большой и малый Роог пред нынешним Балтийским Портом), и на праздник Троицы пришли в город по сухому пути, и только после Троицы, когда прошел лед, их корабли пришли за ними в ревельскую гавань».
Теперь о голоде. Сперва одно короткое известие: «В лето 7075. Того же году в Великом Новегороде и во многих градех мор был». Затем другое: «В лето 7076. Глад был на Руси велик, купили на Москве четверть ржи в полтора рубля». И третье: «Лета 7070 седмаго апреля в 5 день бысть глад, по всей Руской земле глад. И не бысть такова за много лет. И познаша вногие люди далные страны от гладу тово». И далее, «Лета 7000 семьдесят осмаго бысть глад. Бысть по всей Руской земле, и не бысть такова за много лет» и из другого летописца: «В лето 7078. Того же году на Москве и по всей Руской земли был глад велик», поскольку «Лета 7078. А овса четь купили в меженину по полтине». Отметим также, что неурожай коснулся не только Русской земли, но и Литвы: «Року 1569… Голод великий был, аж селедявка по две копы было… 1571… рокь той был неврожанный, люди з голоду умирали»
А вот и мор: «Весною 1566 г. снова начался в Ревеле чумный мор, показавшийся прошлой осенью, и свирепствовал не только в городе, но и во всей земле; от него умерло много знатных людей, также как простого народу. Тогда умерли и многие из шведских воинов в ревельском соборному приходе, и многих бюргеров вместе с женами и детьми, выехавших от чумы в деревню, привозили в город мертвыми и больными». А из Ливонии мор перекинулся и на Русь: «В лето 7074. Того же лета, тое же осени, был мор в Полоцку, много людей вымерло, и архиепископ Трифон преставися полоцкой, и был мор до Николина дни до осеньняго, да престал. А на весну прииде мор в Озерища городок, и вмерло много, мало осталося; по том прииде мор на Луки и в Торопец, и в Смоленско и по многим местом гнев божий был велик». И дальше, «сентября месяца появилось лихое поветрие в городе в Смоленску и на посаде, умирают многие люди знаменем. Таково же божие посещение было в городе и на посаде, что вымерли от священнического чина и от иноческого и посацкие люди з женами и з детми и боярские люди, бесчисленно их померло, и многие домы затворилися и церкви многие без пения были; такъже и в уезде поветрее было немало; и было то посещение от сентября до марта месяца».
И не только на Смоленщине: «Лета 7075. Сентября в 1 день в Можайску на Добрейском яму явилося лихое поветрие, умирали люди знаменем», перекинувшиеся потом на северо-западные земли: «в Великом Новгороде появилося лихое поветрие на посаде на штинадцати улицах, многие люди умирали знаменем. И было лихое поветрее в Новегороде и в пятинах 8 месяц и божиим милосердием утешилося маия с 1-го числа». И вот еще: «В лете 7070 пятом был мор в Новегороде в Великом от госпожина заговенья да до Николани дня осеннего и далее, а мерло многое множество людей, мужей и жен и детей и черньцов и черниц, тако же и по селам и в Старой Руссе; а во Пскове начало мерети тое же осени». И это не конец, ибо «Лета 7079 мор был добре велик, в Осифе монастыре преставилося 74 браты, а миряня, слугы и дети и мастеры, все вымерли, и села все пусты, отчясти ся что остало. А починали мерети с Ылиина дни да до Николина дни осеньнаго». И в Новгороде «В лето 7070 девятого. Месяца сентября в 20 день в неделю за городом у Рожества Христова на Поле всем Новым Городом всими семи соборы отпевал умерших над скуделницею, и загребли скуделницю, а душ в тои скуделницы 10 тысячь», а «в лето 7070 в 9-того. Месяца маи в 31 день в четверток седмой недели по велице дни погребли на Торговой стороны у Рожества христова на Поли в скуделници мертвых…». И еще одно свидетельство о море, тоже относящееся к этим годам, но на этот раз из Ревеля: «В то же время, после Мартинова дня, в Ревеле появилась ужасная язва и продолжалась всю зиму до весны; от этой язвы умерло очень много бюргеров из всех гильдий, а также много подмастерьев, молодых слуг, женщин и девушек, умирали так скоро, как ни от одной заразительной болезни; умерших хоронили без колокольного звону, ибо во время всей осады колокола употреблялись только при проповедях. Мор был настолько велик, что люди совершенно теряли рассудок, все чувства и язык; этот мор очень быстро стал свирепствовать также и между крестьянами Гарриена, а глупый народ называл его русской или московитской язвой, занесенной будто бы в их страну русскими. В то же время упомянутая язва ужасно хозяйничала и в неприятельском лагере: от нее умерли также Конрад Бурмейстер, канцлер герцога Магнуса, и много других немцев и русских» и «В 1571 г., летом, около дня св. Иакова, снова показалась сильная заразительная болезнь в Ревеле, и по всей Ливонии; в Ревеле эта язва прежде всего началась с аптеки, и затем распространилась по всему городу; от нее умерло множество народу, и старого и молодого».
И падеж скота не замедлил явиться: «В лето 7000 восмъдесятого. Того же лета месяца июль в 22 вторник добре пали лошади добрыи по дорогам и по деревням, и рогатой живот во дворех и по дорогам».
Итак, что мы имеем в сухом остатке? С 1562 г. по 1573 г. почти регулярно происходят некие природные катаклизмы – суровые зимы, обильные ранние снегопады и заморозки, долги снежные и сверхморозные зимы. Затем с 1566 г. и до 1571 г. по Ливонии, России и, надо полагать, по Литве тоже волнами прокатывается мор (чума?). С 1567 по 1571 гг. – регулярный неурожай и голод. 1570 г. – эпизоотия. Основа основ тогдашней экономики, сельское хозяйство, приходит в состояние очевидного упадка, ибо запас его прочности явно был исчерпан, а продолжавшаяся война с ее тяготами и прочие политические пертурбации лишь добивают его (но и без них ситуация была из рук вон плоха). Но виноваты в запустении, безусловно и исключительно, Tyrann Wassilevitz и его aprisna...
Итак, начнем с природных катаклизмов. Для начала: «В лета 7000 семъдесят 1-го. Месяца сентябрь в 11 день в пяток во воздвижениа честнаго креста за три дни до покрова святеи богородицы за три недили был снег велик добре и стаел, в людех ещо в те поры хлеб в поле не пожат и обряжен бысть». Затем «Лета 7070 шестаго апреля в перъвый на десять день была вода вельми велика и не бысть такова за много лет» и дальше «Лета 7081 года была зима велика снежьна, стояла до Троицина дни, а лежали люди]на голом листу, ... вногим людем та долгая зима». И в подтверждение этого: «В 1573 г. в Ливонии была такая жестокая зима, что в четверг перед Троицей люди переходили по льду из Швеции в Ревель, а на Троицу ревельский рейд был так далеко покрыт льдом, как только можно было видеть с валов и башен; немецкие же моряки, бывшие тогда в море и хотевшие попасть в Ревель, вошли со своими кораблями в гавань Роггё (большой и малый Роог пред нынешним Балтийским Портом), и на праздник Троицы пришли в город по сухому пути, и только после Троицы, когда прошел лед, их корабли пришли за ними в ревельскую гавань».
Теперь о голоде. Сперва одно короткое известие: «В лето 7075. Того же году в Великом Новегороде и во многих градех мор был». Затем другое: «В лето 7076. Глад был на Руси велик, купили на Москве четверть ржи в полтора рубля». И третье: «Лета 7070 седмаго апреля в 5 день бысть глад, по всей Руской земле глад. И не бысть такова за много лет. И познаша вногие люди далные страны от гладу тово». И далее, «Лета 7000 семьдесят осмаго бысть глад. Бысть по всей Руской земле, и не бысть такова за много лет» и из другого летописца: «В лето 7078. Того же году на Москве и по всей Руской земли был глад велик», поскольку «Лета 7078. А овса четь купили в меженину по полтине». Отметим также, что неурожай коснулся не только Русской земли, но и Литвы: «Року 1569… Голод великий был, аж селедявка по две копы было… 1571… рокь той был неврожанный, люди з голоду умирали»
А вот и мор: «Весною 1566 г. снова начался в Ревеле чумный мор, показавшийся прошлой осенью, и свирепствовал не только в городе, но и во всей земле; от него умерло много знатных людей, также как простого народу. Тогда умерли и многие из шведских воинов в ревельском соборному приходе, и многих бюргеров вместе с женами и детьми, выехавших от чумы в деревню, привозили в город мертвыми и больными». А из Ливонии мор перекинулся и на Русь: «В лето 7074. Того же лета, тое же осени, был мор в Полоцку, много людей вымерло, и архиепископ Трифон преставися полоцкой, и был мор до Николина дни до осеньняго, да престал. А на весну прииде мор в Озерища городок, и вмерло много, мало осталося; по том прииде мор на Луки и в Торопец, и в Смоленско и по многим местом гнев божий был велик». И дальше, «сентября месяца появилось лихое поветрие в городе в Смоленску и на посаде, умирают многие люди знаменем. Таково же божие посещение было в городе и на посаде, что вымерли от священнического чина и от иноческого и посацкие люди з женами и з детми и боярские люди, бесчисленно их померло, и многие домы затворилися и церкви многие без пения были; такъже и в уезде поветрее было немало; и было то посещение от сентября до марта месяца».
И не только на Смоленщине: «Лета 7075. Сентября в 1 день в Можайску на Добрейском яму явилося лихое поветрие, умирали люди знаменем», перекинувшиеся потом на северо-западные земли: «в Великом Новгороде появилося лихое поветрие на посаде на штинадцати улицах, многие люди умирали знаменем. И было лихое поветрее в Новегороде и в пятинах 8 месяц и божиим милосердием утешилося маия с 1-го числа». И вот еще: «В лете 7070 пятом был мор в Новегороде в Великом от госпожина заговенья да до Николани дня осеннего и далее, а мерло многое множество людей, мужей и жен и детей и черньцов и черниц, тако же и по селам и в Старой Руссе; а во Пскове начало мерети тое же осени». И это не конец, ибо «Лета 7079 мор был добре велик, в Осифе монастыре преставилося 74 браты, а миряня, слугы и дети и мастеры, все вымерли, и села все пусты, отчясти ся что остало. А починали мерети с Ылиина дни да до Николина дни осеньнаго». И в Новгороде «В лето 7070 девятого. Месяца сентября в 20 день в неделю за городом у Рожества Христова на Поле всем Новым Городом всими семи соборы отпевал умерших над скуделницею, и загребли скуделницю, а душ в тои скуделницы 10 тысячь», а «в лето 7070 в 9-того. Месяца маи в 31 день в четверток седмой недели по велице дни погребли на Торговой стороны у Рожества христова на Поли в скуделници мертвых…». И еще одно свидетельство о море, тоже относящееся к этим годам, но на этот раз из Ревеля: «В то же время, после Мартинова дня, в Ревеле появилась ужасная язва и продолжалась всю зиму до весны; от этой язвы умерло очень много бюргеров из всех гильдий, а также много подмастерьев, молодых слуг, женщин и девушек, умирали так скоро, как ни от одной заразительной болезни; умерших хоронили без колокольного звону, ибо во время всей осады колокола употреблялись только при проповедях. Мор был настолько велик, что люди совершенно теряли рассудок, все чувства и язык; этот мор очень быстро стал свирепствовать также и между крестьянами Гарриена, а глупый народ называл его русской или московитской язвой, занесенной будто бы в их страну русскими. В то же время упомянутая язва ужасно хозяйничала и в неприятельском лагере: от нее умерли также Конрад Бурмейстер, канцлер герцога Магнуса, и много других немцев и русских» и «В 1571 г., летом, около дня св. Иакова, снова показалась сильная заразительная болезнь в Ревеле, и по всей Ливонии; в Ревеле эта язва прежде всего началась с аптеки, и затем распространилась по всему городу; от нее умерло множество народу, и старого и молодого».
И падеж скота не замедлил явиться: «В лето 7000 восмъдесятого. Того же лета месяца июль в 22 вторник добре пали лошади добрыи по дорогам и по деревням, и рогатой живот во дворех и по дорогам».
Итак, что мы имеем в сухом остатке? С 1562 г. по 1573 г. почти регулярно происходят некие природные катаклизмы – суровые зимы, обильные ранние снегопады и заморозки, долги снежные и сверхморозные зимы. Затем с 1566 г. и до 1571 г. по Ливонии, России и, надо полагать, по Литве тоже волнами прокатывается мор (чума?). С 1567 по 1571 гг. – регулярный неурожай и голод. 1570 г. – эпизоотия. Основа основ тогдашней экономики, сельское хозяйство, приходит в состояние очевидного упадка, ибо запас его прочности явно был исчерпан, а продолжавшаяся война с ее тяготами и прочие политические пертурбации лишь добивают его (но и без них ситуация была из рук вон плоха). Но виноваты в запустении, безусловно и исключительно, Tyrann Wassilevitz и его aprisna...