cold Глядя в окно, взгрустнулось - обычно после Нового года погода устанавливается соответствующая, легкий морозец, местами иногда даже снежок, солнышко. А тут уже который день на улице температура около ноля, а то и вообще плюсовая, на тротуарах снежная каша с песком и солью, с неба каплет, солнца нет - одним словом, хуже, чем в ноябре-декабре. Отсюда и настроение соответствующее, и пост такой же.
Но, прежде чем поведать печальную повесть (навеянную вот этим постом), хотелось бы сказать большое, нет очень большое спасибо всем, кто поздравил меня с Новым годом (извиняюсь, что не смог ответить каждому и сразу - спасибо криворуким умельцам из СУПа, только вчера, наконец-то, ЖуЖа стала работать более или менее нормально). Обязуюсь и в наступившем 2013 г. работать, не покладая рук, над новыми постами про Ivan'a the Terribl'я и его воинство (как раз к годовщине начала Ливонской войны материал про оборону замка Ринген осенью 1558 г. закончу, если все будет благополучно). Еще раз спасибо всем, кто читает мою уйютненькую и оставляет свои комментарии! Постараюсь оправдать ваши ожидания относительно новых и интересных постов!
Ну а теперь, после такого вступления, печальная повесть
из нашей истории (хе-хе, каламбурчик) – из тех времен, о которых А.А. Зимин писал, что тогда «возможно было совершит, казалось бы, невероятное… – с отрядом в 90-100 человек захватить столицу великого княжества». Итак, невероятная история про то, как в небольшим отрядом взять и дотла разграбить столицу великого княжества…
Не вдаваясь слишком в подробности и интриги, предшествовавшие этому событию, перейдем сразу к делу. В 1392 г. Василий Дмитриевич Московский «взя Нижний (Новгород – Thor) златом и сребром, а не правдою…, и посади свои наместникы, а князя великого Бориса повеле по градом розвести с княгинею и с детми». Среди заточенных в узилище был и старший сын Бориса Данила. А.В. Экземплярский, исследовавший биографии великих и удельных князей Северо-Восточной Руси писал, что когда и при каких обстоятельствах Данила освободился из заточения, и где он пребывал несколько лет – неизвестно, хотя, возможно, он мог быть в Орде и там заручиться друзьями и поддержкой влиятельных татарских аристократов и сановников. Поскольку его отец умер вскоре после того, как попал в заточение, то нижегородский стол должен был перейти к Данилу как к старшему в роду, но пока московский князь был в силе, Даниле оставалось только мечтать о возвращении «отчины».
Василий Дмитриевич и его супруга Софья Витовтовна (с саккоса митрополита Фотия):
Ситуация резко изменилась в 1408 г., когда эмир Едигей совершил успешный поход в пределы Северо-Восточной Руси и «много зла сътвори земли Рустей». И, кажется, Данила и его брат Иван Тугой Лук решили, что вот он, их звездный час, пора отомстить надменному московскому князю и вернуть себе то, что принадлежало им по праву. В начале 1410 г. братья, заручившись помощью князей «болгарьскых, жукотынскых и мордовскых», объявились под Нижним Новгородом, который незадолго до этого был спален и разорен татарами. Василей Московский послал навстречу братья им их союзникам своего брата Петра вместе с Кирдяпичами, родственниками Борисовичей. 15 января 1410 г. под селом Лисково «бысть сеча зла, … и мнози падоша ото обоя страны». Битва, судя по всему, закончилась вничью, и стороны разошлись. Однако в стане московского князя и его союзников причин для торжества было больше – Борисовичи остались в очередной раз при своих интересах.
Данила, однако ж, вовсе не собирался отсиживаться в «заповедных и дремучих страшных муромских лесах» и продолжал вынашивать планы мести. Не вышло взять отцовский стол «естеством», так, может, стоит попробовать взять его иным путем. Нет, конечно, не колдовством – это ж не по-христиански, наконец, да и на дворе все ж таки XV век, век, можно сказать, Ренессанса и пр., торжества разума и голого расчета над грубой силой. Да, кстати, о расчете – известно, что татаровя злыя очень неровно дышат при виде просителя, ищущего ярлыка на великое княжение, ежели оный проситель подкрепляет свое челобитье одной мисой красна золота, другой – чиста серебра, а третьей – скатного жемчуга. Одним словом, это всяко разно надежнее, чем ворожба и прочее волхование. Есть только одна проблема – где их взять, эти три мисы то? Но, как известно, ищущий да обрящет, и если очень хочется, то выход всегда (ну, почти всегда) можно найти. Нет злата-серебра-жемчуга – значит, надо его раздобыть. Как сказал Черный Абдулла, «Я долго ждал. А потом Бог сказал: "Садись на коня и возьми сам, что хочешь, если ты храбрый и сильный!"…». Конь у Данилы был, сабля (или меч?) – налицо, верные слуги и друзья-татаровя – в ассортименте, так зачем же дело стало? И понеслось…
В последних числах июня 1410 г. Данила вызвал к себе некоего татарского царевича Талычю и верного боярина Семена Карамышева и дал им наказ – совершить налет на Владимир и ограбить город. Карамышев с 150-ю дружинниками князя и своими собственными и Талычя со 150-ю же нукерами всели в седло и отправились добывать, нет, не чести, а злата-серебра-жемчуга себе и князю (на покупку ярлыка). В полдень (по тогдашнему счету времени) 3-го июля 1410 г. русско-татарское воинство (еще раз подчеркну – 300 человек, и все!) «искрадом», лесными тропами вышли к городу. Владимирцы не ждали гостей и предавались послеобеденной сиесте, укрепления города были в небрежении, великокняжеского наместника, боярина Ю.В. Щеки во Владимире не было, одним словом, обстановка для Карамышева и царевича складывалась как нельзя лучше – город и владимирцев можно было брать тепленькими.
Печать Василия I (1389 г.):
Дальше события развивались стремительно, и пробуждение владимирцев было страшным. Незваные гости, порубив и разогнав городских пастухов, сперва захватили городские стада, бродившие по ту сторону Клязьмы, а затем ворвались во владимирский посад и «начаша люди сечи и грабити». Пока часть пришельцев облегчала кошельки и сундуки посадских людей, побивая не желавших делиться и вязала пленников, другая устремилась в центр города, к соборной церкви пресвятой Богородицы (Успенский собор - ?). Туда уже сбежалось множество народу неся с собой самое ценное, что успели схватить впопыхах. Церковный ключарь поп Патрикей (гречин – турецкоподданный? Византийскоподданный?) впустил беглецов в храм и укрыл их вместе с церковными убранством («с соуды и коузнь») на церковных хорах, сам же, «съшед лествици отмета, и ста в церкви пред образом пречистыя плачася». Татары же (так, во всяком случае, говорят летописцы, хотя кто знает, свои то порой хуже татар бывали), «высекоша двери церковныа и вшедше в ню икону чюдную святыя Богородица одраша и такожде и прочая иконы и всю церковь разграбиша». И, надо полагать, незваные гости оказались недовольны взятой в церкви добычей – опыт подсказывал им, что это не все. Патрикея стали пытать «о прочеи кузни церковной и о людех, иже с ними в церкве были». Допрашивали попа со знанием дела, со вкусом и с расстановкой (сразу видно специалистов, мастеров своего дела) – «на сковраде пекоша его, за ногты щипы биша и, ногы прорезав, оу коней волочах». Однако Патрикей выдержал нечеловеческие муки и, не сказав ни слова, умер.
"Сабляница" Василия I:
Надо полагать, что грабители добрались бы до укрывавшихся в церкви, но, видимо, у них было мало времени. К тому же добыча и так была немалой – очевидцы говорили, что воины Карамышева и татары «не имаша порт, ни иные ничто же, но токмо златое и сребряное и кузни многое и безчисленое поимаша многое, а денги мерками делиша межи собою». Еще бы – разграблению подверглись все городские церкви, двор великого князя, дома богатейших владимирцев. А тут еще и богатый полон. Одним словом, дело было сделано, нужно было уносить ноги, и, подпалив напоследок город («в том пожаре и колоколы разлишася» – писал летописец), Карамышев и Талычя со своими людьми, гоня перед собой пленников и стада, с набитыми златом-серебром-жемчугов и всякою кузней тороками поспешили обратно. Грабительский рейд удался на славу, и теперь Данила мог отправляться в Орду бить челом о возвращении ему отчины (правда, забегая вперед, отметим, что Василий Дмитриевич все равно оказался богаче Данилы и сумел перекупить Орду). Такая вот печальная история о нравах того времени…
Успенский собор во Владимире:
Но, прежде чем поведать печальную повесть (навеянную вот этим постом), хотелось бы сказать большое, нет очень большое спасибо всем, кто поздравил меня с Новым годом (извиняюсь, что не смог ответить каждому и сразу - спасибо криворуким умельцам из СУПа, только вчера, наконец-то, ЖуЖа стала работать более или менее нормально). Обязуюсь и в наступившем 2013 г. работать, не покладая рук, над новыми постами про Ivan'a the Terribl'я и его воинство (как раз к годовщине начала Ливонской войны материал про оборону замка Ринген осенью 1558 г. закончу, если все будет благополучно). Еще раз спасибо всем, кто читает мою уйютненькую и оставляет свои комментарии! Постараюсь оправдать ваши ожидания относительно новых и интересных постов!
Ну а теперь, после такого вступления, печальная повесть
из нашей истории (хе-хе, каламбурчик) – из тех времен, о которых А.А. Зимин писал, что тогда «возможно было совершит, казалось бы, невероятное… – с отрядом в 90-100 человек захватить столицу великого княжества». Итак, невероятная история про то, как в небольшим отрядом взять и дотла разграбить столицу великого княжества…
Не вдаваясь слишком в подробности и интриги, предшествовавшие этому событию, перейдем сразу к делу. В 1392 г. Василий Дмитриевич Московский «взя Нижний (Новгород – Thor) златом и сребром, а не правдою…, и посади свои наместникы, а князя великого Бориса повеле по градом розвести с княгинею и с детми». Среди заточенных в узилище был и старший сын Бориса Данила. А.В. Экземплярский, исследовавший биографии великих и удельных князей Северо-Восточной Руси писал, что когда и при каких обстоятельствах Данила освободился из заточения, и где он пребывал несколько лет – неизвестно, хотя, возможно, он мог быть в Орде и там заручиться друзьями и поддержкой влиятельных татарских аристократов и сановников. Поскольку его отец умер вскоре после того, как попал в заточение, то нижегородский стол должен был перейти к Данилу как к старшему в роду, но пока московский князь был в силе, Даниле оставалось только мечтать о возвращении «отчины».
Василий Дмитриевич и его супруга Софья Витовтовна (с саккоса митрополита Фотия):
Ситуация резко изменилась в 1408 г., когда эмир Едигей совершил успешный поход в пределы Северо-Восточной Руси и «много зла сътвори земли Рустей». И, кажется, Данила и его брат Иван Тугой Лук решили, что вот он, их звездный час, пора отомстить надменному московскому князю и вернуть себе то, что принадлежало им по праву. В начале 1410 г. братья, заручившись помощью князей «болгарьскых, жукотынскых и мордовскых», объявились под Нижним Новгородом, который незадолго до этого был спален и разорен татарами. Василей Московский послал навстречу братья им их союзникам своего брата Петра вместе с Кирдяпичами, родственниками Борисовичей. 15 января 1410 г. под селом Лисково «бысть сеча зла, … и мнози падоша ото обоя страны». Битва, судя по всему, закончилась вничью, и стороны разошлись. Однако в стане московского князя и его союзников причин для торжества было больше – Борисовичи остались в очередной раз при своих интересах.
Данила, однако ж, вовсе не собирался отсиживаться в «заповедных и дремучих страшных муромских лесах» и продолжал вынашивать планы мести. Не вышло взять отцовский стол «естеством», так, может, стоит попробовать взять его иным путем. Нет, конечно, не колдовством – это ж не по-христиански, наконец, да и на дворе все ж таки XV век, век, можно сказать, Ренессанса и пр., торжества разума и голого расчета над грубой силой. Да, кстати, о расчете – известно, что татаровя злыя очень неровно дышат при виде просителя, ищущего ярлыка на великое княжение, ежели оный проситель подкрепляет свое челобитье одной мисой красна золота, другой – чиста серебра, а третьей – скатного жемчуга. Одним словом, это всяко разно надежнее, чем ворожба и прочее волхование. Есть только одна проблема – где их взять, эти три мисы то? Но, как известно, ищущий да обрящет, и если очень хочется, то выход всегда (ну, почти всегда) можно найти. Нет злата-серебра-жемчуга – значит, надо его раздобыть. Как сказал Черный Абдулла, «Я долго ждал. А потом Бог сказал: "Садись на коня и возьми сам, что хочешь, если ты храбрый и сильный!"…». Конь у Данилы был, сабля (или меч?) – налицо, верные слуги и друзья-татаровя – в ассортименте, так зачем же дело стало? И понеслось…
В последних числах июня 1410 г. Данила вызвал к себе некоего татарского царевича Талычю и верного боярина Семена Карамышева и дал им наказ – совершить налет на Владимир и ограбить город. Карамышев с 150-ю дружинниками князя и своими собственными и Талычя со 150-ю же нукерами всели в седло и отправились добывать, нет, не чести, а злата-серебра-жемчуга себе и князю (на покупку ярлыка). В полдень (по тогдашнему счету времени) 3-го июля 1410 г. русско-татарское воинство (еще раз подчеркну – 300 человек, и все!) «искрадом», лесными тропами вышли к городу. Владимирцы не ждали гостей и предавались послеобеденной сиесте, укрепления города были в небрежении, великокняжеского наместника, боярина Ю.В. Щеки во Владимире не было, одним словом, обстановка для Карамышева и царевича складывалась как нельзя лучше – город и владимирцев можно было брать тепленькими.
Печать Василия I (1389 г.):
Дальше события развивались стремительно, и пробуждение владимирцев было страшным. Незваные гости, порубив и разогнав городских пастухов, сперва захватили городские стада, бродившие по ту сторону Клязьмы, а затем ворвались во владимирский посад и «начаша люди сечи и грабити». Пока часть пришельцев облегчала кошельки и сундуки посадских людей, побивая не желавших делиться и вязала пленников, другая устремилась в центр города, к соборной церкви пресвятой Богородицы (Успенский собор - ?). Туда уже сбежалось множество народу неся с собой самое ценное, что успели схватить впопыхах. Церковный ключарь поп Патрикей (гречин – турецкоподданный? Византийскоподданный?) впустил беглецов в храм и укрыл их вместе с церковными убранством («с соуды и коузнь») на церковных хорах, сам же, «съшед лествици отмета, и ста в церкви пред образом пречистыя плачася». Татары же (так, во всяком случае, говорят летописцы, хотя кто знает, свои то порой хуже татар бывали), «высекоша двери церковныа и вшедше в ню икону чюдную святыя Богородица одраша и такожде и прочая иконы и всю церковь разграбиша». И, надо полагать, незваные гости оказались недовольны взятой в церкви добычей – опыт подсказывал им, что это не все. Патрикея стали пытать «о прочеи кузни церковной и о людех, иже с ними в церкве были». Допрашивали попа со знанием дела, со вкусом и с расстановкой (сразу видно специалистов, мастеров своего дела) – «на сковраде пекоша его, за ногты щипы биша и, ногы прорезав, оу коней волочах». Однако Патрикей выдержал нечеловеческие муки и, не сказав ни слова, умер.
"Сабляница" Василия I:
Надо полагать, что грабители добрались бы до укрывавшихся в церкви, но, видимо, у них было мало времени. К тому же добыча и так была немалой – очевидцы говорили, что воины Карамышева и татары «не имаша порт, ни иные ничто же, но токмо златое и сребряное и кузни многое и безчисленое поимаша многое, а денги мерками делиша межи собою». Еще бы – разграблению подверглись все городские церкви, двор великого князя, дома богатейших владимирцев. А тут еще и богатый полон. Одним словом, дело было сделано, нужно было уносить ноги, и, подпалив напоследок город («в том пожаре и колоколы разлишася» – писал летописец), Карамышев и Талычя со своими людьми, гоня перед собой пленников и стада, с набитыми златом-серебром-жемчугов и всякою кузней тороками поспешили обратно. Грабительский рейд удался на славу, и теперь Данила мог отправляться в Орду бить челом о возвращении ему отчины (правда, забегая вперед, отметим, что Василий Дмитриевич все равно оказался богаче Данилы и сумел перекупить Орду). Такая вот печальная история о нравах того времени…
Успенский собор во Владимире: