Молодинская хроника. День 9-й...
Ну вот, добрались, наконец, и до развязки. «И грянул бой…»...
2 августа/12 августа – решающий день затянувшегося чрез меры противостояния у Молодей. Обе стороны к этому времени находились в крайне тяжелом положении. Запертые на ограниченном пространстве внутри обоза и гуляй-города, русские испытывали нехватку фуража, провианта и воды. В Пискаревском летописце, к примеру, сказано: «А в полкех учал быти голод людем и лошедем великой; аще бы не Бог смилосердовался, не пошел царь вскоре назад, быть было великой беде…». Дивей-мурза на допросе заявил, по словам немецкого авантюриста Штадена (который вроде бы участвовал в сражении), что если бы вместо него взяли бы в плен самого Девлет-Гирея, то он легко бы освободил «царя» через 5-6 дней, дождавшись, пока русские ослабеют от голода. Но и в татарском лагере ситуация была не лучше. Рядовые татарские воины глухо роптали, сетуя на малую добычу и большие потери, мурзы открыто критиковали действия хана. Главная ударная сила Девлет-Гирея, ногаи, находились на грани бунта – хан в послании Ивану Грозному писал, что де пришли де к нему ногаи и жаловались – «…пришли есмя из нагами пять месяц и нам лежать не прибыльно и лошадем истомно; молвя, все заплакали и нужю свою нам в ведоме учинив, заплакав, на ногу пали». Штаден к этому добавлял, что ногаи были недовольны неправильным, не по заслугам, как они считали, разделом добычи. И, что немаловажно, накануне татарские сторожи взяли русского пленного, и сведения, которые тот сообщил под пыткой, были не из самых приятных. Согласно Пискаревскому летописцу, оставленный в Москве «для осады» князь Ю.И. Токмаков отправил в лагерь к Воротынскому гонца (который и был взят татарами в плен). В послании, которое вез гонец, князь просил воевод «сидеть безстрашно», поскольку идет де к ним на помощь «рать наугородцкая многая». Московский летописец к этому добавлял, что «прибылым войском» командует сам Иван Грозный, а в авангарде его полков в Москву прибыл новгородский наместник боярин И.Ф. Мстиславский с 40 тыс. ратью и что де он, гонец, сам был очевидцем прихода этого войска.
Татарин от уважаемого Vened'a:
Надо полагать, что для хана не было секретом присутствие в Новгороде и большого войска, и одного из виднейших русских воевод, князя Мстиславского. Сведения, данные гонцом под пыткой, выглядели поэтому весьма правдоподобными, и если он говорил правду, то времени у хана оставалось в обрез – либо он немедленно атакует и разгромит рать Воротынского, либо через день-два нужно ожидать подхода свежих русских полков. Отметим также, что Штаден также сообщает об эпизоде с поиманием гонца, однако инициативу в отправке грамоты он приписал Ивану Грозному, а посланную якобы из Новгорода рать численностью в 40 тыс. чел. должен был возглавить герцог Магнус.
Думаю, что этот рисунок ув. Vened'a можно назвать так - "московский городовой казак":
В итоге Девлет-Гирей и его советники пришли к выводу, что ждать больше невозможно и нужно действовать немедленно. Поэтому «… авъгуста во 2 день в субботу царь крымской послал нагайских татар многых и крымских царевичей и многие плъки татаръскые пешие и конные к гуляю городу выбивати Дивия мурзу да и гуляй город велел взяти…». И, продолжая повествование, неизвестный автор «Повести о победе…», «и как татаровя пришли к гуляю городу и ималися руками за стену у гуляя города, – и нашы стрельцы туто многых татар побили и рук бесчислено татарьскых отсекали…».
Фронспергеров табор:
Выждав момент, когда напор татар ослабел. М.И. Воротынский решил контратаковать неприятеля. По условленному сигналу русская артиллерия открыла массированный огонь по неприятельским боевым порядкам («из большово наряду ис пушек и изо всех пищалей»), гуляй-город раскрылся, и в схватку вступили дети боярские передового полка во главе с Д.И. Хворостининым и немцы ротмистра Ю. Фаренсбаха. Одновременно с этим сам Воротынский во главе сотен большого полка, совершив обходной маневр по «долу», атаковал противника с тыла, «… да учали с нагайцы и с крымцы дело делати сьемное, и сеча была великая».
Ошеломленный противник, оказавшись под одновременным ударом с тыла и с фронта, поначалу упорно сопротивлялся, однако недолго – слишком велики были его потери и слишком неожиданным оказалось введение в бой свежих русских сил. Разгромленные татарские «полки» отхлынули обратно в свой лагерь. Генеральный штурм русского лагеря провалился, Воротынский и его ратники сумели удержать свои позиции и серьезно потрепать неприятеля.
2 августа/12 августа – решающий день затянувшегося чрез меры противостояния у Молодей. Обе стороны к этому времени находились в крайне тяжелом положении. Запертые на ограниченном пространстве внутри обоза и гуляй-города, русские испытывали нехватку фуража, провианта и воды. В Пискаревском летописце, к примеру, сказано: «А в полкех учал быти голод людем и лошедем великой; аще бы не Бог смилосердовался, не пошел царь вскоре назад, быть было великой беде…». Дивей-мурза на допросе заявил, по словам немецкого авантюриста Штадена (который вроде бы участвовал в сражении), что если бы вместо него взяли бы в плен самого Девлет-Гирея, то он легко бы освободил «царя» через 5-6 дней, дождавшись, пока русские ослабеют от голода. Но и в татарском лагере ситуация была не лучше. Рядовые татарские воины глухо роптали, сетуя на малую добычу и большие потери, мурзы открыто критиковали действия хана. Главная ударная сила Девлет-Гирея, ногаи, находились на грани бунта – хан в послании Ивану Грозному писал, что де пришли де к нему ногаи и жаловались – «…пришли есмя из нагами пять месяц и нам лежать не прибыльно и лошадем истомно; молвя, все заплакали и нужю свою нам в ведоме учинив, заплакав, на ногу пали». Штаден к этому добавлял, что ногаи были недовольны неправильным, не по заслугам, как они считали, разделом добычи. И, что немаловажно, накануне татарские сторожи взяли русского пленного, и сведения, которые тот сообщил под пыткой, были не из самых приятных. Согласно Пискаревскому летописцу, оставленный в Москве «для осады» князь Ю.И. Токмаков отправил в лагерь к Воротынскому гонца (который и был взят татарами в плен). В послании, которое вез гонец, князь просил воевод «сидеть безстрашно», поскольку идет де к ним на помощь «рать наугородцкая многая». Московский летописец к этому добавлял, что «прибылым войском» командует сам Иван Грозный, а в авангарде его полков в Москву прибыл новгородский наместник боярин И.Ф. Мстиславский с 40 тыс. ратью и что де он, гонец, сам был очевидцем прихода этого войска.
Татарин от уважаемого Vened'a:
Надо полагать, что для хана не было секретом присутствие в Новгороде и большого войска, и одного из виднейших русских воевод, князя Мстиславского. Сведения, данные гонцом под пыткой, выглядели поэтому весьма правдоподобными, и если он говорил правду, то времени у хана оставалось в обрез – либо он немедленно атакует и разгромит рать Воротынского, либо через день-два нужно ожидать подхода свежих русских полков. Отметим также, что Штаден также сообщает об эпизоде с поиманием гонца, однако инициативу в отправке грамоты он приписал Ивану Грозному, а посланную якобы из Новгорода рать численностью в 40 тыс. чел. должен был возглавить герцог Магнус.
Думаю, что этот рисунок ув. Vened'a можно назвать так - "московский городовой казак":
В итоге Девлет-Гирей и его советники пришли к выводу, что ждать больше невозможно и нужно действовать немедленно. Поэтому «… авъгуста во 2 день в субботу царь крымской послал нагайских татар многых и крымских царевичей и многие плъки татаръскые пешие и конные к гуляю городу выбивати Дивия мурзу да и гуляй город велел взяти…». И, продолжая повествование, неизвестный автор «Повести о победе…», «и как татаровя пришли к гуляю городу и ималися руками за стену у гуляя города, – и нашы стрельцы туто многых татар побили и рук бесчислено татарьскых отсекали…».
Фронспергеров табор:
Выждав момент, когда напор татар ослабел. М.И. Воротынский решил контратаковать неприятеля. По условленному сигналу русская артиллерия открыла массированный огонь по неприятельским боевым порядкам («из большово наряду ис пушек и изо всех пищалей»), гуляй-город раскрылся, и в схватку вступили дети боярские передового полка во главе с Д.И. Хворостининым и немцы ротмистра Ю. Фаренсбаха. Одновременно с этим сам Воротынский во главе сотен большого полка, совершив обходной маневр по «долу», атаковал противника с тыла, «… да учали с нагайцы и с крымцы дело делати сьемное, и сеча была великая».
Ошеломленный противник, оказавшись под одновременным ударом с тыла и с фронта, поначалу упорно сопротивлялся, однако недолго – слишком велики были его потери и слишком неожиданным оказалось введение в бой свежих русских сил. Разгромленные татарские «полки» отхлынули обратно в свой лагерь. Генеральный штурм русского лагеря провалился, Воротынский и его ратники сумели удержать свои позиции и серьезно потрепать неприятеля.