Что-то сегодня вечером не работается. Муза спать ушла, что ли? Одним словом, с утра шло как по маслу, а сейчас... Ну а раз так, тогда стоит, наверно, завершит начатое дело и поставить точку в истории операции Ливонского фронта под кодовым наименованием "Принуждение Ливонии к миру - II", о чем и пойдет речь дальше...
Поход.
Итак, после того, как попытки разрешить проблему путем возобновления переговоров оказались безуспешны, Иван Грозный пустил в дело свой самый веский довод. Раз дипломаты не сумели договориться и их перья скрипели понапрасну – значит, пора продолжить политику иными средства, пора пустить в дело пушки. 15-16 января 1559 г. передовые отряды рати С.И. Микулинского перешли рубежи, отделявшие занятые русскими владения дерптского епископа от земель Ордена и рижского архиепископа, а 17-го числа в движение пришли главные силы московитской «wütenden Horde». Вторжение началось.
Презлой московит от уважаемого Vened'a
Дальнейший ход событий можно проследить, взяв за основу переписку должностных лиц Ордена, письма датских послов, направлявшихся в Москву и застигнутых набегом в Ливонии, и «рапорт»-отписку, отправленный воеводами царю по возвращению из похода (последняя, увы, скорее всего не сохранилась, однако при составлении официальной летописи ее «конспект» вошел в нее и мы теперь можем с ней ознакомиться пусть и не целиком, но хоть в пересказе – и то хлеб). Анализ этих источников рисует следующую картину событий. Наступление шло широким фронтом – выше уже отмечалось, что, согласно ливонским источникам, русские перешли границу 7-ю колоннами. Главные силы (согласно показаниям взятых в плен одного из русских bawren – не только московские подьячие искусно коверкали ихние имена и названия, но цивилизованные ливонские schreiber’ы не менее мастерски затрудняли работу будущих историков, и двух рядовых русских ратников, 18 тыс. при 4-х stucke kleinss geschutzes) двинулись вдоль левого берега реки Аа (нынешняя Гауя) по хорошо известному царским воеводам т.н. Гауйскому коридору (по крайней мере, до Вендена, поскольку именно здесь русские купцы должны были выгружать свои товары, а далее русских должны были вести взятые им прежде пленники-проводники) в юго-западном направлении на Ригу. Другая часть русского войска (Передовой полк, по показаниям пленных – 7 тыс. с 4-мя фальконетами) вторгся в орденские земли восточнее, со стороны Нойгаузена, и начал продвигаться в южном направлении к Мариенбургу (совр. Ауксте) и далее к Шваненбургу (совр. Гулбене). Cо стороны Изборска тремя днями после Передового полка в орденские владения вступил еще один 7-тыс. (по показаниям пленных) русский отряд, также двинувшийся к Шваненбургу.
Судя по орденской переписке, образ действий русских мало чем отличался от классического описания зимнего татарского набега, который дал француз Г.Л. де Боплан (rстати, он подчеркивал, что «их (т.е. татар – Thor) вступление на вражескую землю происходит обыкновенно в начале января, всегда в зимнее время, чтобы не иметь никаких преград в дороге; болота и реки не могут им препятствовать продвигаться во всех направлениях…»). Держа главные силы в кулаке и медленно продвигаясь к намеченным целям, воеводы после перехода границы «роспустили войну» и отправляя во все стороны небольшие, от 20 до 50, редко до сотни всадников, отряды «в зажитье», разрешили им добывать провиант и фураж, брать пленников, жечь и грабить все и вся без каких-либо ограничений. Не имея тяжелой артиллерии, русские отнюдь не стремились штурмовать многочисленные орденские замки и укрепленные города на своем пути, что отмечали, к примеру, датские послы в своем письме королю Христиану, ограничиваясь тотальным опустошением их округи. Как писали сами воеводы в своей «отписке», они со своими ратными людьми «шли в Немецкую землю к Алысту немецкому городку и к Голбину и к Чесвину и воевали поперег верстах на семидесяти, инде и на сто… Да шли к Ровному да мимо Кесь, и Кеские места воевали, да к Риге…».
Ландскнехты 40-х гг. XVI в. (так пишут):
Кетлер и рижский архиепископ, находившиеся тогда в Риге, ничего не могли противопоставить русским, поскольку (опять же сошлемся на датчан) располагали мизерными силами – 2 сотнями «коней» и немногочисленными кнехтами, стоявшими гарнизонами в отдельных замках. Поэтому они были вынуждены эвакуировать некоторые замки и города, не в силах защитить их, а все их попытки дать отпор безжалостно опустошавшим орденские и архиепископские владения русским свелись к нескольким стычкам (scharmutzell), в которых успех сопутствовал то одной, то другой стороне. Один такой эпизод, в котором где-то в Курляндии, возле границы орденских владений с землями Великого княжества Литовского (скорее всего, за Двиной, юго-западнее Риги) русский разведывательный «загон» захватил врасплох и перебил шедших из Данцига немецких наемников, положив на месте 21 кнехта и 1 взяв в плен, позднее был раздут ливонским хронистом И. Реннером до эпических размеров. Он-то и стал предметом той памятной мега-дискуссии.
Единственное более или менее крупное столкновение русских и ливонцев имело место в последних числах января под Тирзеном (совр. Тирза), где с ратниками Передового полка столкнулся выступивший из Зессвегена-Чествина (совр. Цесвайне) небольшой отряд орденских рыцарей и кнехтов рижского архиепископа под началом Ф. Фелькерзама (по сообщению псковского летописца, 400 чел.). Видимо, немцы попытались атаковать рассыпавшие по округе отряды русских и татарских всадников, но из охотников сами стали добычей, попали под удар главных сил В.С. Серебряного и Н.Р. Юрьева и были полностью уничтожены. «И от Чествина пришли немецкие люди на передовой полк, – писали воеводы царю, – и передовым полком побили их на голову и воевод немецких Гедерта и Гануса побили, а третьего Янатува взяли, печатника арцыбискупова, и всех мызников лутчих взяли живых тритцать четыре человеки». Взятые в плен немецкие рейтары и кнехты, «благородные и неблагородные», вместе с другим такими же пленниками были доставлены в Псков 12 февраля 1559 г., откуда их отправили дальше в Москву. «Помоги им Бог», – восклицал по этому поводу М. Фриснер, сообщивший эту новость герцогу Финляндскому Юхану. Павший в бою Фелькерзам был доставлен в Ригу и там похоронен.
За немецкого рейтара сойдет?
Выполняя царский наказ, русские полки огненным валом («а война их (т.е. царских воевод – Thor) была вдоль к Риге и от Риги к рубежю на штисот верстах, а поперег на полуторехъстеъ, а инде на двусот верстах») прокатились по ливонским землям и вышли в конце января к Риге, в окрестностях которой продолжали жечь, грабить и убивать три дня, попутно спалив вмерзшие в лед под Динамюнде несколько судов, в т.ч. два больших любекских «купца». Рижане были в панике. Еще при подходе русских они сами сожгли предместье-форштадт, не надеясь его отстоять, да и сами укрепления города были ветхи и слабы, равно как и его гарнизон. Одному Fahne из его состава в количестве 300 архиепископских рыцарей удалось во время одной вылазки застичь врасплох русский отряд численностью в 120 всадников, действовавший в одной миле от Риги, и разбить его, но это отнюдь не помешало другим русским отрядам продолжать опустошения.
Разорив окрестности Риги, русские полки повернули на восток, двигаясь «вверх по Двине по обе стороны Двины х Курконосу», при этом отдельные отряды прошлись южнее, достигнув прусской и литовской границ (согласно разрядным записям, царские полки «воевали» «за рекою за Двиною курлянские места»). В Риге полагали, что причиной отступления русских от плохо укрепленного города были известия о том, что на помощь магистру и рижскому архиепископу идет герцог Х. фон Мекленбург с 4 тыс. «schwartze Reuther» (на самом деле он пришел с 372 рейтарами). Датские послы могли приписывать спасение Риги себе, поскольку по их ходатайству Иван Грозный решил отозвать свои полки из орденских и архиепископских земель и начать переговоры с ливонцами. Однако, учитывая время, когда была подписана эта грамота, и время ее доставки в Юрьев, можно с уверенностью утверждать, что это явно не заслуга датчан – русский царь решил, что должный урок ливонцам был преподан, дело сделано, и можно предложить неприятелю переговоры. Так или иначе, но с отходом от Риги война не закончилась – как уже было отмечено выше, царское войско повернуло домой другим маршрутом, подвергнув опустошению земли в Подвинье и 17 февраля вышли к Опочке и Вышгороду на Псковщине «дал Бог, здорово», «а пленоу безчислено множество выведоша». В своей «отписке» воеводы похвалялись, что они не только опустошили все неприятельские земли между реками Аа, Эвст (совр. Айвиексте) и Западная Двина, но и сожгли 11 немецких «городков», которые «покинули немцы да выбежали», из брошенных «городков» «наряд и колоколы и иной всякой скарб вывезли, а городки пусты пометали, потому что не с рубежа». Список взятых городов и замков выглядит внушительно и наглядно показывает маршрут, по которому прошлись русские войска – Миклин (Шмилтен, совр. Смильтене), Рекот (Трикатен, совр. Триката), Пиболда (Пебалг, совр. Вецпиебалга), Зербин (Зербен, совр. Дзербене), Скуян (Шуен, совр. Скуене), Ерль (Эрлаа, совр. Эргли), Радопожь (Роденпойс, совр. Ропажи), Нитоур (Нитау, совр. Нитауре), Сундеж (Сунцел, совр. Сунтажи), Малополсь (Лембург, совр. Малпилс), Новый городок (Нойенбург, совр. Яунпилс - ?). Успешные действия воевод и их ратников были отмечены Иваном Грозным, который «к воеводам послал с жалованием».
Немножко более подробная карта района боевых действий:
Подведем общий итог. Удалось ли Ивану Грозному принудить ливонцев к миру на его, ивановых, условиях? Похоже, что нет. Как справедливо отмечал А.И. Филюшкин, зимняя кампания 1559 г., как и предыдущая такая же годом ранее (о которой речь еще впереди), «не имела своей целью захват и освоение территории, но запугивание населения, уничтожение военной силы и экономических центров, нарушение работы местной администрации и общее опустошение и разорение». Правда, согласиться с мнением историка относительно того, что ливонцы не имели опыта столкновения с подобного рода стратегией, на наш взгляд, нельзя. И в предыдущих конфликтах на этом ТВД обе стороны активно использовали аналогичные приемы ведения войны. Другое дело, что и в 1558, и в 1559 гг. численность введенных в дело русских войск превышало ту, с которой раньше имели дело ливонцы, потому и характер опустошений оказался более значительным. Противопоставить что-либо разнозначное этим подлинным нашествиям ни Орден, ни рижский архиепископ, ни прочие местные «потентаты» не могли, и осознание своего бессилия толкнуло их в объятья Литвы, Дании и Швеции. И, выходит¸ что, одержав убедительную военную победу, Иван Грозный потерпел дипломатическую неудачу – успешная военная демонстрация не достигла своей политической цели (правда, это мое личное мнение и не более того)…
Поход.
Итак, после того, как попытки разрешить проблему путем возобновления переговоров оказались безуспешны, Иван Грозный пустил в дело свой самый веский довод. Раз дипломаты не сумели договориться и их перья скрипели понапрасну – значит, пора продолжить политику иными средства, пора пустить в дело пушки. 15-16 января 1559 г. передовые отряды рати С.И. Микулинского перешли рубежи, отделявшие занятые русскими владения дерптского епископа от земель Ордена и рижского архиепископа, а 17-го числа в движение пришли главные силы московитской «wütenden Horde». Вторжение началось.
Презлой московит от уважаемого Vened'a
Дальнейший ход событий можно проследить, взяв за основу переписку должностных лиц Ордена, письма датских послов, направлявшихся в Москву и застигнутых набегом в Ливонии, и «рапорт»-отписку, отправленный воеводами царю по возвращению из похода (последняя, увы, скорее всего не сохранилась, однако при составлении официальной летописи ее «конспект» вошел в нее и мы теперь можем с ней ознакомиться пусть и не целиком, но хоть в пересказе – и то хлеб). Анализ этих источников рисует следующую картину событий. Наступление шло широким фронтом – выше уже отмечалось, что, согласно ливонским источникам, русские перешли границу 7-ю колоннами. Главные силы (согласно показаниям взятых в плен одного из русских bawren – не только московские подьячие искусно коверкали ихние имена и названия, но цивилизованные ливонские schreiber’ы не менее мастерски затрудняли работу будущих историков, и двух рядовых русских ратников, 18 тыс. при 4-х stucke kleinss geschutzes) двинулись вдоль левого берега реки Аа (нынешняя Гауя) по хорошо известному царским воеводам т.н. Гауйскому коридору (по крайней мере, до Вендена, поскольку именно здесь русские купцы должны были выгружать свои товары, а далее русских должны были вести взятые им прежде пленники-проводники) в юго-западном направлении на Ригу. Другая часть русского войска (Передовой полк, по показаниям пленных – 7 тыс. с 4-мя фальконетами) вторгся в орденские земли восточнее, со стороны Нойгаузена, и начал продвигаться в южном направлении к Мариенбургу (совр. Ауксте) и далее к Шваненбургу (совр. Гулбене). Cо стороны Изборска тремя днями после Передового полка в орденские владения вступил еще один 7-тыс. (по показаниям пленных) русский отряд, также двинувшийся к Шваненбургу.
Судя по орденской переписке, образ действий русских мало чем отличался от классического описания зимнего татарского набега, который дал француз Г.Л. де Боплан (rстати, он подчеркивал, что «их (т.е. татар – Thor) вступление на вражескую землю происходит обыкновенно в начале января, всегда в зимнее время, чтобы не иметь никаких преград в дороге; болота и реки не могут им препятствовать продвигаться во всех направлениях…»). Держа главные силы в кулаке и медленно продвигаясь к намеченным целям, воеводы после перехода границы «роспустили войну» и отправляя во все стороны небольшие, от 20 до 50, редко до сотни всадников, отряды «в зажитье», разрешили им добывать провиант и фураж, брать пленников, жечь и грабить все и вся без каких-либо ограничений. Не имея тяжелой артиллерии, русские отнюдь не стремились штурмовать многочисленные орденские замки и укрепленные города на своем пути, что отмечали, к примеру, датские послы в своем письме королю Христиану, ограничиваясь тотальным опустошением их округи. Как писали сами воеводы в своей «отписке», они со своими ратными людьми «шли в Немецкую землю к Алысту немецкому городку и к Голбину и к Чесвину и воевали поперег верстах на семидесяти, инде и на сто… Да шли к Ровному да мимо Кесь, и Кеские места воевали, да к Риге…».
Ландскнехты 40-х гг. XVI в. (так пишут):
Кетлер и рижский архиепископ, находившиеся тогда в Риге, ничего не могли противопоставить русским, поскольку (опять же сошлемся на датчан) располагали мизерными силами – 2 сотнями «коней» и немногочисленными кнехтами, стоявшими гарнизонами в отдельных замках. Поэтому они были вынуждены эвакуировать некоторые замки и города, не в силах защитить их, а все их попытки дать отпор безжалостно опустошавшим орденские и архиепископские владения русским свелись к нескольким стычкам (scharmutzell), в которых успех сопутствовал то одной, то другой стороне. Один такой эпизод, в котором где-то в Курляндии, возле границы орденских владений с землями Великого княжества Литовского (скорее всего, за Двиной, юго-западнее Риги) русский разведывательный «загон» захватил врасплох и перебил шедших из Данцига немецких наемников, положив на месте 21 кнехта и 1 взяв в плен, позднее был раздут ливонским хронистом И. Реннером до эпических размеров. Он-то и стал предметом той памятной мега-дискуссии.
Единственное более или менее крупное столкновение русских и ливонцев имело место в последних числах января под Тирзеном (совр. Тирза), где с ратниками Передового полка столкнулся выступивший из Зессвегена-Чествина (совр. Цесвайне) небольшой отряд орденских рыцарей и кнехтов рижского архиепископа под началом Ф. Фелькерзама (по сообщению псковского летописца, 400 чел.). Видимо, немцы попытались атаковать рассыпавшие по округе отряды русских и татарских всадников, но из охотников сами стали добычей, попали под удар главных сил В.С. Серебряного и Н.Р. Юрьева и были полностью уничтожены. «И от Чествина пришли немецкие люди на передовой полк, – писали воеводы царю, – и передовым полком побили их на голову и воевод немецких Гедерта и Гануса побили, а третьего Янатува взяли, печатника арцыбискупова, и всех мызников лутчих взяли живых тритцать четыре человеки». Взятые в плен немецкие рейтары и кнехты, «благородные и неблагородные», вместе с другим такими же пленниками были доставлены в Псков 12 февраля 1559 г., откуда их отправили дальше в Москву. «Помоги им Бог», – восклицал по этому поводу М. Фриснер, сообщивший эту новость герцогу Финляндскому Юхану. Павший в бою Фелькерзам был доставлен в Ригу и там похоронен.
За немецкого рейтара сойдет?
Выполняя царский наказ, русские полки огненным валом («а война их (т.е. царских воевод – Thor) была вдоль к Риге и от Риги к рубежю на штисот верстах, а поперег на полуторехъстеъ, а инде на двусот верстах») прокатились по ливонским землям и вышли в конце января к Риге, в окрестностях которой продолжали жечь, грабить и убивать три дня, попутно спалив вмерзшие в лед под Динамюнде несколько судов, в т.ч. два больших любекских «купца». Рижане были в панике. Еще при подходе русских они сами сожгли предместье-форштадт, не надеясь его отстоять, да и сами укрепления города были ветхи и слабы, равно как и его гарнизон. Одному Fahne из его состава в количестве 300 архиепископских рыцарей удалось во время одной вылазки застичь врасплох русский отряд численностью в 120 всадников, действовавший в одной миле от Риги, и разбить его, но это отнюдь не помешало другим русским отрядам продолжать опустошения.
Разорив окрестности Риги, русские полки повернули на восток, двигаясь «вверх по Двине по обе стороны Двины х Курконосу», при этом отдельные отряды прошлись южнее, достигнув прусской и литовской границ (согласно разрядным записям, царские полки «воевали» «за рекою за Двиною курлянские места»). В Риге полагали, что причиной отступления русских от плохо укрепленного города были известия о том, что на помощь магистру и рижскому архиепископу идет герцог Х. фон Мекленбург с 4 тыс. «schwartze Reuther» (на самом деле он пришел с 372 рейтарами). Датские послы могли приписывать спасение Риги себе, поскольку по их ходатайству Иван Грозный решил отозвать свои полки из орденских и архиепископских земель и начать переговоры с ливонцами. Однако, учитывая время, когда была подписана эта грамота, и время ее доставки в Юрьев, можно с уверенностью утверждать, что это явно не заслуга датчан – русский царь решил, что должный урок ливонцам был преподан, дело сделано, и можно предложить неприятелю переговоры. Так или иначе, но с отходом от Риги война не закончилась – как уже было отмечено выше, царское войско повернуло домой другим маршрутом, подвергнув опустошению земли в Подвинье и 17 февраля вышли к Опочке и Вышгороду на Псковщине «дал Бог, здорово», «а пленоу безчислено множество выведоша». В своей «отписке» воеводы похвалялись, что они не только опустошили все неприятельские земли между реками Аа, Эвст (совр. Айвиексте) и Западная Двина, но и сожгли 11 немецких «городков», которые «покинули немцы да выбежали», из брошенных «городков» «наряд и колоколы и иной всякой скарб вывезли, а городки пусты пометали, потому что не с рубежа». Список взятых городов и замков выглядит внушительно и наглядно показывает маршрут, по которому прошлись русские войска – Миклин (Шмилтен, совр. Смильтене), Рекот (Трикатен, совр. Триката), Пиболда (Пебалг, совр. Вецпиебалга), Зербин (Зербен, совр. Дзербене), Скуян (Шуен, совр. Скуене), Ерль (Эрлаа, совр. Эргли), Радопожь (Роденпойс, совр. Ропажи), Нитоур (Нитау, совр. Нитауре), Сундеж (Сунцел, совр. Сунтажи), Малополсь (Лембург, совр. Малпилс), Новый городок (Нойенбург, совр. Яунпилс - ?). Успешные действия воевод и их ратников были отмечены Иваном Грозным, который «к воеводам послал с жалованием».
Немножко более подробная карта района боевых действий:
Подведем общий итог. Удалось ли Ивану Грозному принудить ливонцев к миру на его, ивановых, условиях? Похоже, что нет. Как справедливо отмечал А.И. Филюшкин, зимняя кампания 1559 г., как и предыдущая такая же годом ранее (о которой речь еще впереди), «не имела своей целью захват и освоение территории, но запугивание населения, уничтожение военной силы и экономических центров, нарушение работы местной администрации и общее опустошение и разорение». Правда, согласиться с мнением историка относительно того, что ливонцы не имели опыта столкновения с подобного рода стратегией, на наш взгляд, нельзя. И в предыдущих конфликтах на этом ТВД обе стороны активно использовали аналогичные приемы ведения войны. Другое дело, что и в 1558, и в 1559 гг. численность введенных в дело русских войск превышало ту, с которой раньше имели дело ливонцы, потому и характер опустошений оказался более значительным. Противопоставить что-либо разнозначное этим подлинным нашествиям ни Орден, ни рижский архиепископ, ни прочие местные «потентаты» не могли, и осознание своего бессилия толкнуло их в объятья Литвы, Дании и Швеции. И, выходит¸ что, одержав убедительную военную победу, Иван Грозный потерпел дипломатическую неудачу – успешная военная демонстрация не достигла своей политической цели (правда, это мое личное мнение и не более того)…