depressed Бида-пичаль - выходные никак не закончатся (хотя, может, это и к лучшему - завтра на работу идти, а за две недели праздников как-то разленился, отвык вставать в 5 утра), а, значит, и ремонт все откладывается. Однако ж сделанный (к счастью) запасец позволяет продолжить начатую историю про казанского "царя" и его братов...
Войско, отправленное водой и полем на Казань по велению нового великого князя, было, судя по всему, немалым – под 26 воеводами великого князя и его братьев , «ходили» по меньшей мере, около 5 тыс. детей боярских, а с их послужильцами – и того больше, все 10-15 тыс. Если же посчитать еще и всяких «казаков», набранных с городов и земель пищальников и иных ратных людей, прибавим к ним служилых татар (а в походе их участвовали два «полка» – городецкие татары под водительством царевича Джаная и Канбар-мурза со своими людьми), то легко наберется и все 20 тыс., а то и поболе, ратных людей. И это не считая мобилизованных посошных людей, выполнявших всякие вспомогательные работы! Увы, все эти усилия и труды пошли прахом из-за нераспорядительности и бестолковости воевод (в особенности Дмитрия Ивановича Жилки, удельного князя углицкого, на счету которого уже был один проваленный поход – в 1502 г. на Смоленск).
В жаркий день 22 мая 1506 г. первой к Казани подошла судовая рать, «и выидоша (русские – Thor) из судов на поле градное с небрежением и приидоша ко граду пеши, – с горечью писал летописец, – и татарове из града поидоша противу их», и пока русские ратники бились с пешими казанцами перед городскими стенами, продолжал книжник, «иные татарове потаиные заехаша от судов на конех» и атаковали русских с тыла, отрезав их от судов. Исход битвы был очевиден – «и грех ради наших побиша татарове воевод пеших и детеи боярских, кои были туто на поле, а иных поимаша, а инии мнози истопоша на Поганом озере».
Узнав 9 июня об этом несчастье, Василий III отправил на помощь разбитому брату новую рать во главе с воеводой В.Д. Холмского, а к воеводам отправил грамоту, в которой наказывал им дожидаться подкрепления. Увы, государев наказ не был услышан. Дмитрий, пылая жаждой реванша, как только 22 июня подошла к Казани конная рать, 25 июня повел соединенное войско на приступ. Увы, и на этот раз русских ожидала неудача – русские полки «начаша ко граду приступати с небережением и граду не успеша ничто же, но сами побеждены…». Пришлось остаткам судовой рати отходить водою к Нижнему, «людей многих истеряшя» , а конная рать во главе с царевичем Джанаем и воеводой великого князя Федором Киселевым пошла «полем» к Мурому. На перевозе через Суру в 40 верстах от Казани их нагнали казанцы, но русские сумели отбиться от погони и даже взяли пленных , но этот успех лишь чуть-чуть сгладил горечь поражения.
Казалось бы, Мухаммед-Эмин должен был торжествовать победу – ему удалось сделать то, чего не делали казанцы уже много десятилетий. Однако его дальнейшее поведение вызывает вопрос – а так ли уж на самом деле был рад победе казанский «царь»? Санкт-петербургский историк А.И. Филюшкин, автор биографии Василия III, писал, что «протекторат, установленный Россией над ними (казанцами – Thor) после 1487 года, был, в общем, необременительным. Главным его условием было не нападать на русские земли», и хотя Москва бдительно следила за тем, чтобы на казанском столе сидел «свой» хан, а его окружение придерживалось промосковской ориентации, на установление полного контроля за внешней и внутренней политикой ханства и уж тем более «прямого правления» она отнюдь не претендовала. «Словом, – продолжал историк свою мысль, – те ограничения, которые вытекали из российского протектората, вряд ли стоили того, чтобы бросать такой вызов Василию III и тем ставить под угрозу само существование ханства». И если полагать вслед за исследователем, что события лета 1505 г. и все, что за ними последовало, было результатом бунта казанской элиты, «желавшей под предлогом смены власти в Москве выторговать у нее ряд льгот и привилегий, а также добиться перетасовки политических группировок в Казани» , то, в таком случае, события явно вышли из-под контроля Мухаммед-Эмина и тех казанских «князей», кто присоветовал ему пойти на публичный и оскорбительный разрыв с Москвой и новым великим князем.
При таком раскладе предпринятые сразу после победы над ратью Дмитрия Жилки и князя Александра Ростовского Мухаммед-Эмином шаги становятся совершенно понятным и прозрачными. Американский историк У. Мак-Нил писал, что «московские цари устанавливали свою власть повсюду, куда судоходные реки позволяли доставить тяжелые пушки…» , и в Казани об этом хорошо знали. И, похоже, Мухаммед-Эмин знал (или, во всяком случае, догадывался) также и о том, что Василий III упорен и настойчив в достижении цели (о чем писал, кстати, С. Герберштейн ). И что с того, что в этом году русских удалось разбить – они придут на будущий год снова, и с большим войском, лучше подготовленные и пылающие жаждой мести. Удастся отбиться от них в следующем годы – они придут снова, и снова, и снова. И выбор в таком случае был небогат – или сдаваться на милость Василия III (а какова будет его милость – можно только догадываться, во всяком случае, судьба Дмитрия Ивановича-младшего не внушала особых надежд на благоприятный исход сделки), или же искать союзников в наметившемся противостоянии с Москвой...
To be continued...
Войско, отправленное водой и полем на Казань по велению нового великого князя, было, судя по всему, немалым – под 26 воеводами великого князя и его братьев , «ходили» по меньшей мере, около 5 тыс. детей боярских, а с их послужильцами – и того больше, все 10-15 тыс. Если же посчитать еще и всяких «казаков», набранных с городов и земель пищальников и иных ратных людей, прибавим к ним служилых татар (а в походе их участвовали два «полка» – городецкие татары под водительством царевича Джаная и Канбар-мурза со своими людьми), то легко наберется и все 20 тыс., а то и поболе, ратных людей. И это не считая мобилизованных посошных людей, выполнявших всякие вспомогательные работы! Увы, все эти усилия и труды пошли прахом из-за нераспорядительности и бестолковости воевод (в особенности Дмитрия Ивановича Жилки, удельного князя углицкого, на счету которого уже был один проваленный поход – в 1502 г. на Смоленск).
В жаркий день 22 мая 1506 г. первой к Казани подошла судовая рать, «и выидоша (русские – Thor) из судов на поле градное с небрежением и приидоша ко граду пеши, – с горечью писал летописец, – и татарове из града поидоша противу их», и пока русские ратники бились с пешими казанцами перед городскими стенами, продолжал книжник, «иные татарове потаиные заехаша от судов на конех» и атаковали русских с тыла, отрезав их от судов. Исход битвы был очевиден – «и грех ради наших побиша татарове воевод пеших и детеи боярских, кои были туто на поле, а иных поимаша, а инии мнози истопоша на Поганом озере».
Узнав 9 июня об этом несчастье, Василий III отправил на помощь разбитому брату новую рать во главе с воеводой В.Д. Холмского, а к воеводам отправил грамоту, в которой наказывал им дожидаться подкрепления. Увы, государев наказ не был услышан. Дмитрий, пылая жаждой реванша, как только 22 июня подошла к Казани конная рать, 25 июня повел соединенное войско на приступ. Увы, и на этот раз русских ожидала неудача – русские полки «начаша ко граду приступати с небережением и граду не успеша ничто же, но сами побеждены…». Пришлось остаткам судовой рати отходить водою к Нижнему, «людей многих истеряшя» , а конная рать во главе с царевичем Джанаем и воеводой великого князя Федором Киселевым пошла «полем» к Мурому. На перевозе через Суру в 40 верстах от Казани их нагнали казанцы, но русские сумели отбиться от погони и даже взяли пленных , но этот успех лишь чуть-чуть сгладил горечь поражения.
Казалось бы, Мухаммед-Эмин должен был торжествовать победу – ему удалось сделать то, чего не делали казанцы уже много десятилетий. Однако его дальнейшее поведение вызывает вопрос – а так ли уж на самом деле был рад победе казанский «царь»? Санкт-петербургский историк А.И. Филюшкин, автор биографии Василия III, писал, что «протекторат, установленный Россией над ними (казанцами – Thor) после 1487 года, был, в общем, необременительным. Главным его условием было не нападать на русские земли», и хотя Москва бдительно следила за тем, чтобы на казанском столе сидел «свой» хан, а его окружение придерживалось промосковской ориентации, на установление полного контроля за внешней и внутренней политикой ханства и уж тем более «прямого правления» она отнюдь не претендовала. «Словом, – продолжал историк свою мысль, – те ограничения, которые вытекали из российского протектората, вряд ли стоили того, чтобы бросать такой вызов Василию III и тем ставить под угрозу само существование ханства». И если полагать вслед за исследователем, что события лета 1505 г. и все, что за ними последовало, было результатом бунта казанской элиты, «желавшей под предлогом смены власти в Москве выторговать у нее ряд льгот и привилегий, а также добиться перетасовки политических группировок в Казани» , то, в таком случае, события явно вышли из-под контроля Мухаммед-Эмина и тех казанских «князей», кто присоветовал ему пойти на публичный и оскорбительный разрыв с Москвой и новым великим князем.
При таком раскладе предпринятые сразу после победы над ратью Дмитрия Жилки и князя Александра Ростовского Мухаммед-Эмином шаги становятся совершенно понятным и прозрачными. Американский историк У. Мак-Нил писал, что «московские цари устанавливали свою власть повсюду, куда судоходные реки позволяли доставить тяжелые пушки…» , и в Казани об этом хорошо знали. И, похоже, Мухаммед-Эмин знал (или, во всяком случае, догадывался) также и о том, что Василий III упорен и настойчив в достижении цели (о чем писал, кстати, С. Герберштейн ). И что с того, что в этом году русских удалось разбить – они придут на будущий год снова, и с большим войском, лучше подготовленные и пылающие жаждой мести. Удастся отбиться от них в следующем годы – они придут снова, и снова, и снова. И выбор в таком случае был небогат – или сдаваться на милость Василия III (а какова будет его милость – можно только догадываться, во всяком случае, судьба Дмитрия Ивановича-младшего не внушала особых надежд на благоприятный исход сделки), или же искать союзников в наметившемся противостоянии с Москвой...
To be continued...