melancholy Дорабатываю тут введение к монографии по Ливонской войне, и последняя монография М.Б. Бессудновой оказалась очень кстати – некоторые неоформленные мысли в голове относительно истории и предыстории русско-ливонских отношений приобретают более четкие очертания. И вот, по ходу дела копаясь в недрах «енота», нашел любопытную статью автора исследования, посвященную Новгороду и его месту в системе этих самых отношений. Несколько тезисов из этой работы, вызывающих вопросы и сомнения…
1. «Ликвидация новгородской независимости». Гм, в политическом плане – да, вроде бы как Новгород ее утрачивает. Но до конца ли? А раньше он обладал полной политической субъектностью? А можно ли вообще говорить о полной политической субъектности применительно к эпохе Средневековья в нашем, современном понимании смысла этого термина? «Нет земли без сеньора», и в этом отношении Новгород ничем не отличался от той же, к примеру, Ливонии. Что, разве Ливония обладала что в целом, что по частям, полной политической субъектностью? В принципе, если ею кто и обладал тогда, так это только император Священной Римской империи (да и то римский папа был с ним не согласен). В общем, как по мне, тут все-таки есть налицо некоторое осовременивание тогдашних реалий. И Новгород не утратил независимость – нет, просто его статус был изменен, внешняя независимость была ограничена, при том, что внутренняя автономия как была, так и осталась весьма и весьма широкой (от тезиса о «лоскутности» московской гсударственности при последних Калитичах я не отказываюсь).
2. «Московское государство представляло собой иную модель исторических обстоятельств в силу того, что изначально приспосабливалось к контакту не с Западом, но со Степью». Гм, опять же – есть сомнения. Прежде всего, такой вывод делается со ссылкой на А.А. Зимина и его «Рыцаря на распутье». Но эта работа уважаемого историка (на мой сугубый взгляд) сильно ангажирована (не по фактуре, но по далеко идущим выводам). Отрицать тот факт, что в силу целого ряда обстоятельств Москва была вынуждена ориентироваться в вопросах внешней политики на Орду – глупость, и никто не собирается этого делать. Но вот вопрос о том, насколько ордынские институты политические оказали влияние на становление таковых на Северо-Западной Руси – вопрос более чем спорный. Заимствование отдельных терминов и слов из татарского языка в русском и «ориентализация» военного дела – это аргумент все-таки недостаточный для того, чтобы вести речь о некоей «ордынизации» Москвы. Если фразеология любимого героя альтернативы демократический тиранической Москвы Михаила Тверского ничем не отличается от фразеологии Ивана III, а Андрей Курбский ведет себя в литовских имениях почище Tyrann’a – о чем вообще может идти речь? Да и сама Орда – вовсе не образчик пресловутого «тоталитарного» государства и этакой образцовой азиятской деспотии. Вот как по мне, так нужно быть очень осторожным с такими обобщениями. И опять же – даже при всем при том, что Москва представляла иную модель устройства (еще бы – она все же нормальная монархия, а не олигархия, какой являлся Новгород), тем не менее, «особость» Новгорода от перемены правления никуда не делась, и как только московские «лишенцы» освоились на Новгородчине, так они стали воспроизводить те же старые добрые новгородские модели поведения, что и прежде (так, по крайней мере, у меня выходит после всего прочитанного в последнее время).
3. М.М. Кром, конечно, уважаемый историк, мыслит весьма оригинально и неординарно (за что и заслуживает всяческого уважения, ибо после прочтения его работ всегда призадумываешься – они не оставляют равнодушным, согласен ли ты с его выводами или нет). Но вот опять же его тезис о том, что на Руси в т время не знали о политике в современном понимании сущности этого термина – спорный тезис. А в Европе в конце XV века вот так прямо и знали? Нет, конечно, всякие там бодены и прочие гроции много чего там писали о политике и обязанностях государя и т.д., и т.п., но какова реальная степень воздействия этих писаний на «политику» монархов XVI в.? Что, средневековые идеи via regia на европейских монархов в XVI в. уже никакого действия не оказывали от слова «совсем» и там, в европах, все, от императора Священной Римской империи и последнего королька, руководствовались в своих деяниях исключительно только духом макиавеллизма и ренессансного цинизма с рационализмом? Не спорю, что в этом отношении, допустим, Сигизмунд I и его сын, который Сигизмунд II, были циничнее и бессовестнее, чем Василий III и Иван IV, но я бы не сказал, что различия были уж настолько радикальны, что речь можно вести о марсианах. И да, насчет эманаций и абсолютного подчинения – вот все-таки я склонен поддержать тезис А. Смирнова о том, что у нас военная централизация завершилась много раньше, чем политическая (с разницей в сотню лет, не меньше – сер. XVI в.-сер. XVII вв. как минимум), почему и снова и снова настаиваю на том, что Московия – «лоскутное царство», в котором многое, если не все, определялось умением Москвы ладить с местными «баронами» и поддерживать «старину» в обмен на политическую лояльность «баронов» центру. О каком тотальном подчинении может идти речь в таком случае, если у Москвы не было реальных механизмов заставить «баронов» выполнять свои приказы, если этого не возжелают?
4. Ганза и прочие партнеры Новгорода после подчинения были сильно обижены требованием Ивана «челобитья» как предварительного условия переформатирования прежних торговых и политических отношений. А почему, собственно, это их так возмущало и вызывало лютую попоболь? Ведь они сами именовали Ивана III «кайзером», следовательно, де-факто уравнивали его с императором Священной Римской империи. А к тому же императору магистр обращался ни с чем иным, как с «суппликацией», оную же «суппликацию» сами ганзейцы, по замечанию М.Б. Бессудновой, трактовали как синоним «челобитной». Ну и так в чем же разница? Еще раз вопрошаю – в отношениях с императором Ганза вела себя как равный с равным, шапок не снимала и разговаривала с ним сидя и челом никак не била?
5. Вот еще вопрос – депортация новгородского боярства и купцов с заменой их москвичами, конечно, на первых порах имела негативные последствия. Но, во-первых, крупный торговый партнер той же Ганзы (и Ливонии за кампанию), дом святой Софии, никуда не делся. Во-вторых, а как быть с московскими «сурожанами» и «суконниками»? Они не владели навыками заморской торговли, общения с европейскими купцами и не имели необходимых капиталов? Конечно, на первых порах они должны были иметь определенные трудности, но так ли уж фатально сказалась эта ротация на состояние новгородской торговли, тем более, что и сам великий князь был заинтересован в ее развитии? Есть все основания полагать, что нет и еще раз нет. И проблемы с Ганзой были вызваны прежде всего тем, что, надо полагать, Иван III решил переформатировать основы этой торговли с тем расчетом, чтобы гарантировать получение более высоких, чем прежде, доходов от нее в свою казну (интересы государства выше частных интересов – так, чай, это вам не олигархический Новгород). И осмелюсь даже высказать предположение, что переселение было частью той «службы», которую «сурожане» и «суконники» несли как торговые агенты великого князя. Кстати, и такой еще момент – а что, у тех же «суконников» московских не было своих контрагентов в Новгороде, Ливонии и Ганзе? В общем, тезис о том, что Иван III на корню уничтожил заморскую торговлю Новгорода выглядит крайне неубедительным.
Что же до остального, то с генеральным тезисом М.Б. Бессудновой, суть которого в том, что «в поведении Ивана III и магистра Плеттенберга не было ничего непоследовательного. Каждый из них по собственным соображениям не желал эскалации конфликта и стремился к диалогу, однако «говорили они на разных языках», что «потребовалось время, чтобы западноевропейцы и «московиты» начали понимать друг друга» и что «касается рубежа XV–XVI вв., то русско-ливонские противоречия по мере их накопления, в полном соответствии с диалектическим законом о переходе количества в качество, привели к кризисной ситуации конца 1490-х гг., которая вылилась в войну 1501–1503 гг.», то с ними я целиком и полностью согласен.
1. «Ликвидация новгородской независимости». Гм, в политическом плане – да, вроде бы как Новгород ее утрачивает. Но до конца ли? А раньше он обладал полной политической субъектностью? А можно ли вообще говорить о полной политической субъектности применительно к эпохе Средневековья в нашем, современном понимании смысла этого термина? «Нет земли без сеньора», и в этом отношении Новгород ничем не отличался от той же, к примеру, Ливонии. Что, разве Ливония обладала что в целом, что по частям, полной политической субъектностью? В принципе, если ею кто и обладал тогда, так это только император Священной Римской империи (да и то римский папа был с ним не согласен). В общем, как по мне, тут все-таки есть налицо некоторое осовременивание тогдашних реалий. И Новгород не утратил независимость – нет, просто его статус был изменен, внешняя независимость была ограничена, при том, что внутренняя автономия как была, так и осталась весьма и весьма широкой (от тезиса о «лоскутности» московской гсударственности при последних Калитичах я не отказываюсь).
2. «Московское государство представляло собой иную модель исторических обстоятельств в силу того, что изначально приспосабливалось к контакту не с Западом, но со Степью». Гм, опять же – есть сомнения. Прежде всего, такой вывод делается со ссылкой на А.А. Зимина и его «Рыцаря на распутье». Но эта работа уважаемого историка (на мой сугубый взгляд) сильно ангажирована (не по фактуре, но по далеко идущим выводам). Отрицать тот факт, что в силу целого ряда обстоятельств Москва была вынуждена ориентироваться в вопросах внешней политики на Орду – глупость, и никто не собирается этого делать. Но вот вопрос о том, насколько ордынские институты политические оказали влияние на становление таковых на Северо-Западной Руси – вопрос более чем спорный. Заимствование отдельных терминов и слов из татарского языка в русском и «ориентализация» военного дела – это аргумент все-таки недостаточный для того, чтобы вести речь о некоей «ордынизации» Москвы. Если фразеология любимого героя альтернативы демократический тиранической Москвы Михаила Тверского ничем не отличается от фразеологии Ивана III, а Андрей Курбский ведет себя в литовских имениях почище Tyrann’a – о чем вообще может идти речь? Да и сама Орда – вовсе не образчик пресловутого «тоталитарного» государства и этакой образцовой азиятской деспотии. Вот как по мне, так нужно быть очень осторожным с такими обобщениями. И опять же – даже при всем при том, что Москва представляла иную модель устройства (еще бы – она все же нормальная монархия, а не олигархия, какой являлся Новгород), тем не менее, «особость» Новгорода от перемены правления никуда не делась, и как только московские «лишенцы» освоились на Новгородчине, так они стали воспроизводить те же старые добрые новгородские модели поведения, что и прежде (так, по крайней мере, у меня выходит после всего прочитанного в последнее время).
3. М.М. Кром, конечно, уважаемый историк, мыслит весьма оригинально и неординарно (за что и заслуживает всяческого уважения, ибо после прочтения его работ всегда призадумываешься – они не оставляют равнодушным, согласен ли ты с его выводами или нет). Но вот опять же его тезис о том, что на Руси в т время не знали о политике в современном понимании сущности этого термина – спорный тезис. А в Европе в конце XV века вот так прямо и знали? Нет, конечно, всякие там бодены и прочие гроции много чего там писали о политике и обязанностях государя и т.д., и т.п., но какова реальная степень воздействия этих писаний на «политику» монархов XVI в.? Что, средневековые идеи via regia на европейских монархов в XVI в. уже никакого действия не оказывали от слова «совсем» и там, в европах, все, от императора Священной Римской империи и последнего королька, руководствовались в своих деяниях исключительно только духом макиавеллизма и ренессансного цинизма с рационализмом? Не спорю, что в этом отношении, допустим, Сигизмунд I и его сын, который Сигизмунд II, были циничнее и бессовестнее, чем Василий III и Иван IV, но я бы не сказал, что различия были уж настолько радикальны, что речь можно вести о марсианах. И да, насчет эманаций и абсолютного подчинения – вот все-таки я склонен поддержать тезис А. Смирнова о том, что у нас военная централизация завершилась много раньше, чем политическая (с разницей в сотню лет, не меньше – сер. XVI в.-сер. XVII вв. как минимум), почему и снова и снова настаиваю на том, что Московия – «лоскутное царство», в котором многое, если не все, определялось умением Москвы ладить с местными «баронами» и поддерживать «старину» в обмен на политическую лояльность «баронов» центру. О каком тотальном подчинении может идти речь в таком случае, если у Москвы не было реальных механизмов заставить «баронов» выполнять свои приказы, если этого не возжелают?
4. Ганза и прочие партнеры Новгорода после подчинения были сильно обижены требованием Ивана «челобитья» как предварительного условия переформатирования прежних торговых и политических отношений. А почему, собственно, это их так возмущало и вызывало лютую попоболь? Ведь они сами именовали Ивана III «кайзером», следовательно, де-факто уравнивали его с императором Священной Римской империи. А к тому же императору магистр обращался ни с чем иным, как с «суппликацией», оную же «суппликацию» сами ганзейцы, по замечанию М.Б. Бессудновой, трактовали как синоним «челобитной». Ну и так в чем же разница? Еще раз вопрошаю – в отношениях с императором Ганза вела себя как равный с равным, шапок не снимала и разговаривала с ним сидя и челом никак не била?
5. Вот еще вопрос – депортация новгородского боярства и купцов с заменой их москвичами, конечно, на первых порах имела негативные последствия. Но, во-первых, крупный торговый партнер той же Ганзы (и Ливонии за кампанию), дом святой Софии, никуда не делся. Во-вторых, а как быть с московскими «сурожанами» и «суконниками»? Они не владели навыками заморской торговли, общения с европейскими купцами и не имели необходимых капиталов? Конечно, на первых порах они должны были иметь определенные трудности, но так ли уж фатально сказалась эта ротация на состояние новгородской торговли, тем более, что и сам великий князь был заинтересован в ее развитии? Есть все основания полагать, что нет и еще раз нет. И проблемы с Ганзой были вызваны прежде всего тем, что, надо полагать, Иван III решил переформатировать основы этой торговли с тем расчетом, чтобы гарантировать получение более высоких, чем прежде, доходов от нее в свою казну (интересы государства выше частных интересов – так, чай, это вам не олигархический Новгород). И осмелюсь даже высказать предположение, что переселение было частью той «службы», которую «сурожане» и «суконники» несли как торговые агенты великого князя. Кстати, и такой еще момент – а что, у тех же «суконников» московских не было своих контрагентов в Новгороде, Ливонии и Ганзе? В общем, тезис о том, что Иван III на корню уничтожил заморскую торговлю Новгорода выглядит крайне неубедительным.
Что же до остального, то с генеральным тезисом М.Б. Бессудновой, суть которого в том, что «в поведении Ивана III и магистра Плеттенберга не было ничего непоследовательного. Каждый из них по собственным соображениям не желал эскалации конфликта и стремился к диалогу, однако «говорили они на разных языках», что «потребовалось время, чтобы западноевропейцы и «московиты» начали понимать друг друга» и что «касается рубежа XV–XVI вв., то русско-ливонские противоречия по мере их накопления, в полном соответствии с диалектическим законом о переходе количества в качество, привели к кризисной ситуации конца 1490-х гг., которая вылилась в войну 1501–1503 гг.», то с ними я целиком и полностью согласен.