Легионы III Рима. Застава богатырская. Конец...
Уф-ф-a! Наконец-то, повесть о заставе богатырской закончена, можно перевести дух и взяться за другие вопросы (и свет в конце тоннеля уже забрежжил)...
Про совещание зимой 1571 г. в Москве, на который решалась задача, как «поустроити станицы и сторожи» (выходит, что до этого они не были «устроены», во всяком случае, должным образом – Thor?), и на которое были вызваны в столицу «дети боярские в станицы и на сторожи и не ездят за старость и за увечья или за какое иное дело, а наперед того в станицах и во сторожах езживали, или будет которые дети боярские, станичные головы, и станичники и сторожи и в полону были, а ныне из полону вышли», в общем, всех тех, кто «преж того езживали лет за десять и за пятнадцать (гм, за 10 и за 15 – еще один довод в пользу того, что более или менее регулярная «работа» в Поле началась только после начала «войны двух царей». Выходит, что «регулярная» сторожевая служба выросла из обычной войсковой разведки? Thor)…», подробно расписывать не буду – и без меня таких писателей более чем достаточно. Отметим лишь, что, как справедливо отметил все тот же М.Ю. Зенченко, князь Воротынский в 1571 г. ограничился лишь общей регламентацией службы станичников. Теперь станичная служба становилась регулярной и постоянной, а не от случая к случаю, на службу станичники заступали с началом весны, с 1 апреля, и переменяясь через две недели, «ездити и сторожам на сторожах стояти в тех местах, которые б места были усторожливы, где б им воинских людей мочно устеречь» до 1 декабря, до первых снегов, «а будет надобет еще ездити станицам, будет еще снеги не укинуть, и станичников посылати потому ж росчитая (по 2 станицы на месяц – Thor)…». Реальное же завершение начатой в 1571 г. реформы сторожевой службы пришлось, видимо, все-таки на более поздний период – на 1574-1576 гг., когда этим занялись по царскому поручению его бывший тесть боярин Н.Р. Юрьев и дьяк В. Щелкалов. Комиссия царского тестя и царского же любимца-«верника» занялась, пожалуй, самым важным и серьезным вопросом, который сразу выдает в них профессионалов, а не любителей – речь идет о той самой логистике, а, точнее, условиях обеспечения несения станичниками регулярной службы.
Причин для созыва комиссии было немало, и главная из них заключалась в том, что, после первой как будто успешной сдачи экзамена (в мае 1571 г. станичники успели обнаружить выдвижение татар и вовремя сообщили об этом воеводам на берегу, и не их вина, что князь И.Д. Бельский со товарищи не сумел грамотно ею распорядиться – похоже, уже во второй раз подряд (первый имел место быть в 70-м году – Thor), а второй – годом позже, в 1572 г. Правда, стоит отметить, что оба раза, особенности во второй, сделать это было не так уж и сложно, ибо татары особенно не таились – да и скрыть выдвижение войска, насчитывавшего несколько десятков тысяч всадников с заводными лошадьми, большим обозом и даже нарядом, было практически невозможно) в 1573 г. последовал болезненный и обидный прокол в конце лета 1573 г., когда крымские «царевичи» совершили успешный набег на Рязанщину.
Из отрывочных свидетельств складывается картина, что в этом году сторожевая служба если не полностью, то, во всяком случае, сильно облажалась. Похоже, что татары, готовясь к набегу, провели серьезную подготовительную работу по очистке Поля от русских сторожей, и по ходу дела под раздачу попал царский «верник» Васька Грязной со своей станицей.
Сам Василий потом, уже из крымского плена, писал царю, что он де был послан «по твоему по государеву наказу» «на Миюс ходити и на Молочные воды (эвона как – в самый что ни на есть глубокий тыл польский – на почти что ближние подступы к Перекопу – здесь, на Молочных водах, татары обычно собирались перед набегом, дожидаючись отсталых людей – Thor) языков добывати, которые б ведали царево умышленье, кое бы тебе, государю, безвестну не быти только вестей не будет ни от которых посылок…». Любопытно отметить, что Грязной, отправив небольшой отряд во главе с неким Василием Александровым «сторожеи гоняти» (татарских – Thor), сам «стал в долу с полком», а в полку том, по словам «верника», было 115 «пищалей» – поголовное перевооружение на огнестрел. Александров со своими людьми свою задачу выполнил – сделал напуск на татар, а потом отступил, навлекая неприятеля на «полк» Грязного. Грязной же, «кинувшись встречю, Василья отнял (т.е. перехватил татаринов злых и обеспечил Алесандрову возможность отхода – Thor), надеючись на пол, да сцепился с мужиком». И вот тут-то судьба-индейка сыграла с Грязным злую шутку – весь его полк «побежал, и рук не поднял…». И ладно бы, писал в свое оправдание Грязной, если бы татаринов было много (да и то перед этим «от болших людей на Карачекре отбились да ещо у них побили и поранили многих…». Выходит, что татары «пасли» Грязного давно и тут они его сумели перехитрить?), а то ведь «ино толко было двесте восемдесят человек татар и с мурзами»! (камешек в огород Горсею и Маржерету с его беспомощными русскими против татарских терминаторов – Thor).
Но не только этим интересно послание Грязного. Царский «верник» отписывал царю, жалуясь на свою судьбу, что людишки у него в отряде оказались ни к черту – «и мне было, холопу твоему, посылать неково; а ково ни пошлю, и тот не доедет да воротитца да приехав солжет: где ни увидит какой зверь да приехав скажет – «люди»…».
Вот и выходит, что Воротынский со товарищи, расписав сторожи, положился на не слишком надежный личный состав, который в силу разных причин (в том числе и потому, что, по словам самих станичников, «разъезды их крымским людям ведомы», почему совсем нередкими были случаи «громления» и «истери» посланных в Поле по расписанным маршрутам станиц и сторож) не горел желанием сложить свои головы за дело государево и земское (в 1576 г. по «штату» в украинных городах должно было быть конных жилецких казаков, «которые казаки стерегут месячную сторожи в детей боярских место», 3,5 тыс., а было налицо 1562, из них «на польские посылки» годились лишь 577, и то расписанных на три статьи по своему «пригожеству»). И боярину Юрьеву с дьяком Щелкаловым пришлось предпринимать экстренные меры по перебору людишек («тех казаков месячных сторожей во всех городех всех пересмотрити на лицо с коньми и со всею их с польскою сторожевою службою, да которые казаки собою худы или безконны и с сторожевую службу их не будет, и тех худых и безконных казаков от сторожевое службы отставити и им служити казачья рядовая служба, и поместной им придачи непридавати, а в тех худых место прибратьи в сторожевую службу из рядовых казаков добрых и конных, которым бы мочно сторожевая служба служити, тем и поместная придача и денежное жалованье давати…»), верстанию новых людей и обеспечению их жалованием, денежным и поместным, отправке на сторожевую службу детей боярских малых статей из украинных же городов.
Параллельно происходит и переподчинение станичников и сторожей – еще в 1572 г. казаки жаловались в Москву, что де как они «с сторож в те городы (где они живут – Thor) приедут, и воеводы, и осадные и казачьи головы хотят их ведати кое ж собе (по приговору Воротынского, кстати – Thor)…», почему «в том де им сторожевым казаком чинитца нужа великая…», почему Юрьев и Щелкалов приговорили – отныне «во всех украиных городех от польские украин жилецких конных казаков месячных сторожей, которые стерегут месячную сторожу на польских сторожах, ведати и беречи во всяких делех и на сторожи посылати воеводам, в которую пору воеводы в тех городех на государеве службе», выведя тем самым станичников и сторожей из-под подчинения городовых воевод, злоупотреблявших своим служебным положением. Ответственность же за своевременную смену сторожей и обеспечение их «добрыми конми и лошедми» возлагалась на осадных голов, работу которых должны были контролировать воеводы «украинного разряда». Наконец, в 1577 г. Юрьев и Щелкалов и вовсе переподчинили детей боярских и казаков, приписанных к сторожевой и станичной службе, к разряду, а не к тамошним воевода («детей боярских из городов от польские Украины на государеву службу на поле с головами по государеву указу и по росписи и по спискам с весны на первую и на другую и на третью перемену на все три статьи выбирать на зиме в Розряде диаком, а не воеводам по городом из своих полков…»).
Наконец, в 1580 г. все те же Юрьев (вообще, любопытная выходит история – боярин занимается реорганизацией сторожевой службы и наведением порядка в этом чрезвычайно важном государственном деле как минимум с 1574 по 1580 гг., т..е. на протяжении 6 лет, и приводит ее в дееспособное состояние. И при этом, выходит, что Tyrann его еще и тиранит, «грабит» нещадно, да так, что, по словам Горсея, несчастный боярин прибежал к нему на подворье просить дерюжки голую ж…пу прикрыть) и Щелкалов вносят последний штрих – своим приговором они велели отныне «ездити вперед в станичных головах детем боярским добрым с больших статетй с четырех сот и с пятисот четьи, которым бы людем в таком великом деле в станичных доездах верити, чтоб они до урочищ по наказам доезжали, не лгали», а этими «добрыми» детьми боярскими должны были в станицах ездить дети же боярские средней и меньшей руки, со ста, с полутораста, и с двух сот и с трехъсот четьи», «коорые б люди были конны и собою молоды и резвы и просужи». Прочих же, у которых было больше 300 четей поместий или же менее 100 не ездити, чтоб станичной службе в худых ездокех порухи не было» и «государевой полковой службе прибыльно было…». В общем, выходит, что к концу 70-х гг. сторожевая служба была, наконец-то, реорганизована на более или менее регулярных основаниях, получила соответствующее «штатное» расписание и всякого рода довольствие. Вкупе с созданием особого украинного разряда и постройкой в Поле новых городов русская граница на крымской украине к концу столетия стала практически непроницаема для татар – самое большее, на что они могли рассчитывать, так это пограбить «изгоном» окрестности польских городов. Дойти же до «берега» мелкие татарские отряды и мечтать не могли, не то чтобы переправиться за него – на это была способна лишь «вся орда» во главе с самим «царем», и то только потому, что в Москве (речь идет о 1591 г.) решили встретить неприятеля на заранее подготовленных позициях под самой Москвой (этакий скифский план по-русски)...
To be continued...
Васильковский Сергей Иванович. Запорожец в дозоре...
Про совещание зимой 1571 г. в Москве, на который решалась задача, как «поустроити станицы и сторожи» (выходит, что до этого они не были «устроены», во всяком случае, должным образом – Thor?), и на которое были вызваны в столицу «дети боярские в станицы и на сторожи и не ездят за старость и за увечья или за какое иное дело, а наперед того в станицах и во сторожах езживали, или будет которые дети боярские, станичные головы, и станичники и сторожи и в полону были, а ныне из полону вышли», в общем, всех тех, кто «преж того езживали лет за десять и за пятнадцать (гм, за 10 и за 15 – еще один довод в пользу того, что более или менее регулярная «работа» в Поле началась только после начала «войны двух царей». Выходит, что «регулярная» сторожевая служба выросла из обычной войсковой разведки? Thor)…», подробно расписывать не буду – и без меня таких писателей более чем достаточно. Отметим лишь, что, как справедливо отметил все тот же М.Ю. Зенченко, князь Воротынский в 1571 г. ограничился лишь общей регламентацией службы станичников. Теперь станичная служба становилась регулярной и постоянной, а не от случая к случаю, на службу станичники заступали с началом весны, с 1 апреля, и переменяясь через две недели, «ездити и сторожам на сторожах стояти в тех местах, которые б места были усторожливы, где б им воинских людей мочно устеречь» до 1 декабря, до первых снегов, «а будет надобет еще ездити станицам, будет еще снеги не укинуть, и станичников посылати потому ж росчитая (по 2 станицы на месяц – Thor)…». Реальное же завершение начатой в 1571 г. реформы сторожевой службы пришлось, видимо, все-таки на более поздний период – на 1574-1576 гг., когда этим занялись по царскому поручению его бывший тесть боярин Н.Р. Юрьев и дьяк В. Щелкалов. Комиссия царского тестя и царского же любимца-«верника» занялась, пожалуй, самым важным и серьезным вопросом, который сразу выдает в них профессионалов, а не любителей – речь идет о той самой логистике, а, точнее, условиях обеспечения несения станичниками регулярной службы.
Причин для созыва комиссии было немало, и главная из них заключалась в том, что, после первой как будто успешной сдачи экзамена (в мае 1571 г. станичники успели обнаружить выдвижение татар и вовремя сообщили об этом воеводам на берегу, и не их вина, что князь И.Д. Бельский со товарищи не сумел грамотно ею распорядиться – похоже, уже во второй раз подряд (первый имел место быть в 70-м году – Thor), а второй – годом позже, в 1572 г. Правда, стоит отметить, что оба раза, особенности во второй, сделать это было не так уж и сложно, ибо татары особенно не таились – да и скрыть выдвижение войска, насчитывавшего несколько десятков тысяч всадников с заводными лошадьми, большим обозом и даже нарядом, было практически невозможно) в 1573 г. последовал болезненный и обидный прокол в конце лета 1573 г., когда крымские «царевичи» совершили успешный набег на Рязанщину.
Из отрывочных свидетельств складывается картина, что в этом году сторожевая служба если не полностью, то, во всяком случае, сильно облажалась. Похоже, что татары, готовясь к набегу, провели серьезную подготовительную работу по очистке Поля от русских сторожей, и по ходу дела под раздачу попал царский «верник» Васька Грязной со своей станицей.
Сам Василий потом, уже из крымского плена, писал царю, что он де был послан «по твоему по государеву наказу» «на Миюс ходити и на Молочные воды (эвона как – в самый что ни на есть глубокий тыл польский – на почти что ближние подступы к Перекопу – здесь, на Молочных водах, татары обычно собирались перед набегом, дожидаючись отсталых людей – Thor) языков добывати, которые б ведали царево умышленье, кое бы тебе, государю, безвестну не быти только вестей не будет ни от которых посылок…». Любопытно отметить, что Грязной, отправив небольшой отряд во главе с неким Василием Александровым «сторожеи гоняти» (татарских – Thor), сам «стал в долу с полком», а в полку том, по словам «верника», было 115 «пищалей» – поголовное перевооружение на огнестрел. Александров со своими людьми свою задачу выполнил – сделал напуск на татар, а потом отступил, навлекая неприятеля на «полк» Грязного. Грязной же, «кинувшись встречю, Василья отнял (т.е. перехватил татаринов злых и обеспечил Алесандрову возможность отхода – Thor), надеючись на пол, да сцепился с мужиком». И вот тут-то судьба-индейка сыграла с Грязным злую шутку – весь его полк «побежал, и рук не поднял…». И ладно бы, писал в свое оправдание Грязной, если бы татаринов было много (да и то перед этим «от болших людей на Карачекре отбились да ещо у них побили и поранили многих…». Выходит, что татары «пасли» Грязного давно и тут они его сумели перехитрить?), а то ведь «ино толко было двесте восемдесят человек татар и с мурзами»! (камешек в огород Горсею и Маржерету с его беспомощными русскими против татарских терминаторов – Thor).
Но не только этим интересно послание Грязного. Царский «верник» отписывал царю, жалуясь на свою судьбу, что людишки у него в отряде оказались ни к черту – «и мне было, холопу твоему, посылать неково; а ково ни пошлю, и тот не доедет да воротитца да приехав солжет: где ни увидит какой зверь да приехав скажет – «люди»…».
Вот и выходит, что Воротынский со товарищи, расписав сторожи, положился на не слишком надежный личный состав, который в силу разных причин (в том числе и потому, что, по словам самих станичников, «разъезды их крымским людям ведомы», почему совсем нередкими были случаи «громления» и «истери» посланных в Поле по расписанным маршрутам станиц и сторож) не горел желанием сложить свои головы за дело государево и земское (в 1576 г. по «штату» в украинных городах должно было быть конных жилецких казаков, «которые казаки стерегут месячную сторожи в детей боярских место», 3,5 тыс., а было налицо 1562, из них «на польские посылки» годились лишь 577, и то расписанных на три статьи по своему «пригожеству»). И боярину Юрьеву с дьяком Щелкаловым пришлось предпринимать экстренные меры по перебору людишек («тех казаков месячных сторожей во всех городех всех пересмотрити на лицо с коньми и со всею их с польскою сторожевою службою, да которые казаки собою худы или безконны и с сторожевую службу их не будет, и тех худых и безконных казаков от сторожевое службы отставити и им служити казачья рядовая служба, и поместной им придачи непридавати, а в тех худых место прибратьи в сторожевую службу из рядовых казаков добрых и конных, которым бы мочно сторожевая служба служити, тем и поместная придача и денежное жалованье давати…»), верстанию новых людей и обеспечению их жалованием, денежным и поместным, отправке на сторожевую службу детей боярских малых статей из украинных же городов.
Параллельно происходит и переподчинение станичников и сторожей – еще в 1572 г. казаки жаловались в Москву, что де как они «с сторож в те городы (где они живут – Thor) приедут, и воеводы, и осадные и казачьи головы хотят их ведати кое ж собе (по приговору Воротынского, кстати – Thor)…», почему «в том де им сторожевым казаком чинитца нужа великая…», почему Юрьев и Щелкалов приговорили – отныне «во всех украиных городех от польские украин жилецких конных казаков месячных сторожей, которые стерегут месячную сторожу на польских сторожах, ведати и беречи во всяких делех и на сторожи посылати воеводам, в которую пору воеводы в тех городех на государеве службе», выведя тем самым станичников и сторожей из-под подчинения городовых воевод, злоупотреблявших своим служебным положением. Ответственность же за своевременную смену сторожей и обеспечение их «добрыми конми и лошедми» возлагалась на осадных голов, работу которых должны были контролировать воеводы «украинного разряда». Наконец, в 1577 г. Юрьев и Щелкалов и вовсе переподчинили детей боярских и казаков, приписанных к сторожевой и станичной службе, к разряду, а не к тамошним воевода («детей боярских из городов от польские Украины на государеву службу на поле с головами по государеву указу и по росписи и по спискам с весны на первую и на другую и на третью перемену на все три статьи выбирать на зиме в Розряде диаком, а не воеводам по городом из своих полков…»).
Наконец, в 1580 г. все те же Юрьев (вообще, любопытная выходит история – боярин занимается реорганизацией сторожевой службы и наведением порядка в этом чрезвычайно важном государственном деле как минимум с 1574 по 1580 гг., т..е. на протяжении 6 лет, и приводит ее в дееспособное состояние. И при этом, выходит, что Tyrann его еще и тиранит, «грабит» нещадно, да так, что, по словам Горсея, несчастный боярин прибежал к нему на подворье просить дерюжки голую ж…пу прикрыть) и Щелкалов вносят последний штрих – своим приговором они велели отныне «ездити вперед в станичных головах детем боярским добрым с больших статетй с четырех сот и с пятисот четьи, которым бы людем в таком великом деле в станичных доездах верити, чтоб они до урочищ по наказам доезжали, не лгали», а этими «добрыми» детьми боярскими должны были в станицах ездить дети же боярские средней и меньшей руки, со ста, с полутораста, и с двух сот и с трехъсот четьи», «коорые б люди были конны и собою молоды и резвы и просужи». Прочих же, у которых было больше 300 четей поместий или же менее 100 не ездити, чтоб станичной службе в худых ездокех порухи не было» и «государевой полковой службе прибыльно было…». В общем, выходит, что к концу 70-х гг. сторожевая служба была, наконец-то, реорганизована на более или менее регулярных основаниях, получила соответствующее «штатное» расписание и всякого рода довольствие. Вкупе с созданием особого украинного разряда и постройкой в Поле новых городов русская граница на крымской украине к концу столетия стала практически непроницаема для татар – самое большее, на что они могли рассчитывать, так это пограбить «изгоном» окрестности польских городов. Дойти же до «берега» мелкие татарские отряды и мечтать не могли, не то чтобы переправиться за него – на это была способна лишь «вся орда» во главе с самим «царем», и то только потому, что в Москве (речь идет о 1591 г.) решили встретить неприятеля на заранее подготовленных позициях под самой Москвой (этакий скифский план по-русски)...
To be continued...
Васильковский Сергей Иванович. Запорожец в дозоре...