cynical Ну вот, свет в конце тоннеля уже виден - крот истории роет медленно, но уверенно...
На протяжении последующих 7 лет, до самого окончания Северной войны, проблема «Narvafahrt» была самым теснейшим образом связана с действиями ее главных участников – Дании, Любека и Швеции. По существу, «нарвское» плавание стало заложником их противостояния – шведы, датчане и любекцы, напрягая все свои силы, вели ожесточенную борьбу за господство на Балтике, и торговый путь в Нарву оказался под угрозой атак со стороны и флотов враждующих держав, и каперов. Эрик неоднократно перекрывал вход в Финский залив, на что Фридерик отвечал закрытием Зунда (чем привел в ярость Маргариту Пармскую, регентшу Нидерландов – из-за запрета на проход через Зунд голландские купцы не смогли доставлять восточноевропейское зерно в свои порты, в результате чего Нидерланды оказались на грани голода). А тут еще действия Сигизмунда, заключившего союз с Фридериком и попытавшегося под шумок нанести нарвской торговле «удар милосердия». Для этого он еще в 1562 г. запретил своим подданным плавать в Нарву, а теперь, с началом войны, учредил под Данцигом специальную мосркую станцию-«президию», опираясь на которую его каперы-«спекуляторы» начали перехватывать торговые суда, направлявшиеся в Нарву и из нее. Свои действия (как видно из письма Сигизмунда Маргарите) мотивировал следующим образом: «Ведя тяжелую и опасную войну, с московским и шведским государями, варварами, схизматиками и тиранами, я неоднократно воспрещал провозить через свои земли какие либо товары своим врагам. Легко понять, как усиливается Московит, враг Польши и всего христианства, пока его поддерживают европейские торговцы – он с каждым днем становится все опаснее. Несмотря на это, многие торговцы из личных выгод старались обойти наши постановления и продолжали сноситься с нашим врагом, ценя свои интересы выше общего блага всего христианства». Вот потому-то, продолжал Сигизмунд, он и вынужден был для вразумления таких негодяев, учредить свою «президию» и дать карт-бланш своим спекуляторам.
Эрик XIV:
Иван Грозный, видя все это безобразие и осознавая тот печальный факт, что заключенные им соглашенич с Эриком шведским и Фридериком датским, которые включали в себя пункты о свободе мореплавания, не стоят и того клочка бумаги, на которых они написаны, был вынужден, в свою очередь, завести собственного «морского отамана», некоего Карстена Роде (впрочем, похождения "отамана" закончились довольно быстро, поскольку он очень скоро потерял берега и в рамках политики борьбы с пиратством, проводимой датской короной после Штеттинского конгресса, датчане его арестовали и засадили в зиндан).
Все эти действия привели к тому, что очень скоро Балтика буквально кишела каперами и просто пиратами, которые под шумок атаковали любое попавшееся им на пути торговое судно, и даже наличие у капитана официального разрешения или паспорта на проход в Нарву ничего не давало – прав был тот, у кого на данный момент кулак был больше и тяжелее (и даже окончание Северной войны не привело к существенному улучшению ситуации на море). Однако, несмотря на все трудности опасности «Narvafahrt», оно продолжалось. О его размахе можно судить лишь по нескольким фактам. Так, только за 1562-1564 гг. доход Эрика XIV от блокадных операций его флота в Финском заливе составил 1 миллион и почти 260 тыс. марок – сумма весьма приличная, сопоставимая с годовым доходом Швеции от внешней торговли в то время. Датский же адмирал П. Мунк, атаковал летом 1569 г. Ревель, по сообщению Рюссова, сперва «совершенно разрушил гавань и отнял более 30 торговых кораблей, из которых одни были полунагружены, другие же совсем нагружены разными русскими товарами, между этими кораблями было также несколько собственно любекских торговых кораблей, а также пригнали на рейд много шведских судов с полным грузом, ограбил и сжег их. Они также сожгли дотла два магистратских корабля, отнятые в прошлом году у датских купцов на пути в Нарву», а затем, когда «в Ревель прибыло из Швеции, особенно из Гефорельна, много кораблей, нагруженных медью», захватил и их (а было их, по сообщению помощника Мунка Гюльденштерна, аж 150 - Thor).
Однако слишком выгодной оказывалась торговля с Московитом, чтобы ею можно было вот просто так взять и пренебречь. И шкиперов, в особенности ганзейских и голландских, не останавливали на угроза со стороны каперов и пиратов, ни постоянно менявшиеся правила игры со стороны датского и шведского королей (то и дело повышавших пошлины и поборы с проходивших по их водам торговых судов). В дело шли всякие хитроумные кундсштюки. Так, те же любекские купцы, понеся серьезные потери от действий шведов (как писал Рюссов, «в 1562 г. после Троицы, король шведский со своими кораблями и галерами велел взять целый флот любекских кораблей, пришедших из Нарвы и нагруженных всевозможными товарами; из них некоторые были отведены в Ревель, другие же в Швецию и проданы там. Любекцы через своих послов потребовали назад эти корабли и товары, на что получили следующий ответ от короля: Он, король, взял Ревель под свое покровительство и обещал ревельцам сохранять все их старые привиллегии. Нагрузка и выгрузка кораблей составляет одну из важнейших привиллегий, которою всегда пользовался Ревель, но не Нарва. Поэтому он, король, думает и впредь удержать эту привиллегию за Ревелем и совершенно прекратить плавание к Нарве. Любчане таким образом ни с чем уехали домой и с огорчением увидели, что из этого возникнут большие замешательства»), все чаще и чаще отказывались самостоятельно плавать в Нарву, фрахтуя для этого суда нейтралов – тех же голландцев (хотя некоторые отчаянные головы все же пытались, и не без успеха, прорываться в Нарву – так, в 1567 г. таких морских орлов набралось не много ни мало, а целых 33). Нейтралы же, голландцы, англичане и шотландцы, стремясь оставить с носом шведов, пытались, и не без успеха, использовать разность по времени в погодных условиях. Ранней весной, пока шведский флот еще не успел начать кампанию, они, заплатив датчанам пошлины, проходили Зунд и прорывались в Нарву, а затем, отстоявшись там, поздней осенью (когда шведы из-за штормов укрывались в своих портах и заканчивали кампанию) шли обратно. В это же время вторая волна купцов, невзирая на опасность со стороны осенних штормов, проходила в Нарву с тем, чтобы разгрузившись там и благополучно перезимовав, с наполненными русскими товарами трюмами ранней же весной следующего года возвратиться домой. Нормой стало и создание своеобразных конвоев, когда несколько купеческих судов, вооруженных до зубов, шли одним караваном, надеясь силой отбиться от каперов, пиратов и польских «спекуляторов» (и ведь отбивались!).
Насколько я понял, на сей гравюре в сжатом виде изображены основные события Северной войны 1563-1570 гг.:
В общем, несмотря на все препятствия, ни императорские мандаты (1560 г., повторенный еще раз в 1562 г.), ни попытки Сигизмунда создать собственную морскую полицию, ни действия датских и шведских властей – ничто не могло остановить «Narvafahrt». Блокада была дырявой, как решето, и практически все попытки установить ее (ну если не считать действий Сигизмунда) были продиктованы прежде всего стремлением одной из сторон, участни этого конфликта, установить свою монополию на торговлю с Московитом, оттеснив в сторону конкурентов. А о защитедемократии и общечеловеческих ценностей со слезинкой ребенка христианства от происков Gemeiner Christenheit Erbfeindt’a никто и не думал…
На протяжении последующих 7 лет, до самого окончания Северной войны, проблема «Narvafahrt» была самым теснейшим образом связана с действиями ее главных участников – Дании, Любека и Швеции. По существу, «нарвское» плавание стало заложником их противостояния – шведы, датчане и любекцы, напрягая все свои силы, вели ожесточенную борьбу за господство на Балтике, и торговый путь в Нарву оказался под угрозой атак со стороны и флотов враждующих держав, и каперов. Эрик неоднократно перекрывал вход в Финский залив, на что Фридерик отвечал закрытием Зунда (чем привел в ярость Маргариту Пармскую, регентшу Нидерландов – из-за запрета на проход через Зунд голландские купцы не смогли доставлять восточноевропейское зерно в свои порты, в результате чего Нидерланды оказались на грани голода). А тут еще действия Сигизмунда, заключившего союз с Фридериком и попытавшегося под шумок нанести нарвской торговле «удар милосердия». Для этого он еще в 1562 г. запретил своим подданным плавать в Нарву, а теперь, с началом войны, учредил под Данцигом специальную мосркую станцию-«президию», опираясь на которую его каперы-«спекуляторы» начали перехватывать торговые суда, направлявшиеся в Нарву и из нее. Свои действия (как видно из письма Сигизмунда Маргарите) мотивировал следующим образом: «Ведя тяжелую и опасную войну, с московским и шведским государями, варварами, схизматиками и тиранами, я неоднократно воспрещал провозить через свои земли какие либо товары своим врагам. Легко понять, как усиливается Московит, враг Польши и всего христианства, пока его поддерживают европейские торговцы – он с каждым днем становится все опаснее. Несмотря на это, многие торговцы из личных выгод старались обойти наши постановления и продолжали сноситься с нашим врагом, ценя свои интересы выше общего блага всего христианства». Вот потому-то, продолжал Сигизмунд, он и вынужден был для вразумления таких негодяев, учредить свою «президию» и дать карт-бланш своим спекуляторам.
Эрик XIV:
Иван Грозный, видя все это безобразие и осознавая тот печальный факт, что заключенные им соглашенич с Эриком шведским и Фридериком датским, которые включали в себя пункты о свободе мореплавания, не стоят и того клочка бумаги, на которых они написаны, был вынужден, в свою очередь, завести собственного «морского отамана», некоего Карстена Роде (впрочем, похождения "отамана" закончились довольно быстро, поскольку он очень скоро потерял берега и в рамках политики борьбы с пиратством, проводимой датской короной после Штеттинского конгресса, датчане его арестовали и засадили в зиндан).
Все эти действия привели к тому, что очень скоро Балтика буквально кишела каперами и просто пиратами, которые под шумок атаковали любое попавшееся им на пути торговое судно, и даже наличие у капитана официального разрешения или паспорта на проход в Нарву ничего не давало – прав был тот, у кого на данный момент кулак был больше и тяжелее (и даже окончание Северной войны не привело к существенному улучшению ситуации на море). Однако, несмотря на все трудности опасности «Narvafahrt», оно продолжалось. О его размахе можно судить лишь по нескольким фактам. Так, только за 1562-1564 гг. доход Эрика XIV от блокадных операций его флота в Финском заливе составил 1 миллион и почти 260 тыс. марок – сумма весьма приличная, сопоставимая с годовым доходом Швеции от внешней торговли в то время. Датский же адмирал П. Мунк, атаковал летом 1569 г. Ревель, по сообщению Рюссова, сперва «совершенно разрушил гавань и отнял более 30 торговых кораблей, из которых одни были полунагружены, другие же совсем нагружены разными русскими товарами, между этими кораблями было также несколько собственно любекских торговых кораблей, а также пригнали на рейд много шведских судов с полным грузом, ограбил и сжег их. Они также сожгли дотла два магистратских корабля, отнятые в прошлом году у датских купцов на пути в Нарву», а затем, когда «в Ревель прибыло из Швеции, особенно из Гефорельна, много кораблей, нагруженных медью», захватил и их (а было их, по сообщению помощника Мунка Гюльденштерна, аж 150 - Thor).
Однако слишком выгодной оказывалась торговля с Московитом, чтобы ею можно было вот просто так взять и пренебречь. И шкиперов, в особенности ганзейских и голландских, не останавливали на угроза со стороны каперов и пиратов, ни постоянно менявшиеся правила игры со стороны датского и шведского королей (то и дело повышавших пошлины и поборы с проходивших по их водам торговых судов). В дело шли всякие хитроумные кундсштюки. Так, те же любекские купцы, понеся серьезные потери от действий шведов (как писал Рюссов, «в 1562 г. после Троицы, король шведский со своими кораблями и галерами велел взять целый флот любекских кораблей, пришедших из Нарвы и нагруженных всевозможными товарами; из них некоторые были отведены в Ревель, другие же в Швецию и проданы там. Любекцы через своих послов потребовали назад эти корабли и товары, на что получили следующий ответ от короля: Он, король, взял Ревель под свое покровительство и обещал ревельцам сохранять все их старые привиллегии. Нагрузка и выгрузка кораблей составляет одну из важнейших привиллегий, которою всегда пользовался Ревель, но не Нарва. Поэтому он, король, думает и впредь удержать эту привиллегию за Ревелем и совершенно прекратить плавание к Нарве. Любчане таким образом ни с чем уехали домой и с огорчением увидели, что из этого возникнут большие замешательства»), все чаще и чаще отказывались самостоятельно плавать в Нарву, фрахтуя для этого суда нейтралов – тех же голландцев (хотя некоторые отчаянные головы все же пытались, и не без успеха, прорываться в Нарву – так, в 1567 г. таких морских орлов набралось не много ни мало, а целых 33). Нейтралы же, голландцы, англичане и шотландцы, стремясь оставить с носом шведов, пытались, и не без успеха, использовать разность по времени в погодных условиях. Ранней весной, пока шведский флот еще не успел начать кампанию, они, заплатив датчанам пошлины, проходили Зунд и прорывались в Нарву, а затем, отстоявшись там, поздней осенью (когда шведы из-за штормов укрывались в своих портах и заканчивали кампанию) шли обратно. В это же время вторая волна купцов, невзирая на опасность со стороны осенних штормов, проходила в Нарву с тем, чтобы разгрузившись там и благополучно перезимовав, с наполненными русскими товарами трюмами ранней же весной следующего года возвратиться домой. Нормой стало и создание своеобразных конвоев, когда несколько купеческих судов, вооруженных до зубов, шли одним караваном, надеясь силой отбиться от каперов, пиратов и польских «спекуляторов» (и ведь отбивались!).
Насколько я понял, на сей гравюре в сжатом виде изображены основные события Северной войны 1563-1570 гг.:
В общем, несмотря на все препятствия, ни императорские мандаты (1560 г., повторенный еще раз в 1562 г.), ни попытки Сигизмунда создать собственную морскую полицию, ни действия датских и шведских властей – ничто не могло остановить «Narvafahrt». Блокада была дырявой, как решето, и практически все попытки установить ее (ну если не считать действий Сигизмунда) были продиктованы прежде всего стремлением одной из сторон, участни этого конфликта, установить свою монополию на торговлю с Московитом, оттеснив в сторону конкурентов. А о защите