Ливонская война. Месть ситхов...
Да-да-да, именно так - месть ситхов. Правда, вышла она какая-то мелкая, но тем не менее...
Тем временем, пока вокруг судьбы "больного человка" начал закручиваться тугой узелок дипломатических интриг, воспользовавшись паузой, великодушно предоставленной им русскими, Фюрстенберг (а фактически его заместитель-коадъютор Кеттлер) и рижский архиепископ Вильгельм (а точнее, рижский пробст Ф. фон Фелькерзам) начали готовиться к контрнаступлению. Из ганзейских городов в Ригу и Ревель доставлялись морем закупленные порох и артиллерия, морем же и пешком, через Пруссию, в Ливонию прибывали нанятые в Германии отряды рейтар и ландскнехтов, в орденских владениях, в землях рижского архиепископа и в городах, не попавших под власть «тирана и врага», проводилась мобилизация. Все эти экстренные меры позволили собрать под знаменами Кеттлера и Фелькерзама внушительное (по ливонским меркам – Thor) воинство. Любопытно, что показания ливонских и русских источников сходятся в определении его численности. Так, псковская летопись сообщает, что де взятые с бою языки, «немцы и латыши», сказывали – с «маистром» де рати «боле десяти тысяч», некий Маттиас Фриснер писал герцогу Финляндии Иоганну (будущему королю Швеции Юхану III – Thor) что под началом коадъютора (Кеттлера – Thor) находится 2 тыс. конницы, 7 тыс. кнехтов и 10 тыс. baueren (крестьянское ополчение – ?). Ревельские же ратманы отписывали в Або, что у Кеттлера 4 тыс. конницы и 15 fendtlein (феннлейнов, «знамен», рот) кнехтов (около 4-7 тыс. чел, в зависимости от того, сколько людей было в роте), не считая 8 fendtlein немецких кнехтов (ландскнехтов – ?) и 8 же geschwader (рот) рейтар, которые он намерен отправить в Ревель для противодействия набегам русских.
>Юхан III, будущий участник раздела ливонского наследства...
Целью похода, к которому готовился Кеттлер и его напарник, был, судя по всему, Дерпт-Юрьев. Во всяком случае, Фюрстенберг в письме зоннебургскому комтуру Р. Гилшайму 5 октября 1558 г. отмечал, что Кеттлер вместе с присоединившимися к нему силами рижского архиепископа намеревался наступать на Дерпт. Обстановка благоприятствовал намерениям коадъютора. Русских войск, оставшихся «на годованье» во взятых ливонских городах и замках, было немного. Так, взятый ливонцами в плен некий Антоний показал на допросе, что в августе 1558 г. в Дерпте находилось всего лишь 1,5 тыс. русских, не меньше людей было в Нарве, и около сотни в Везенберге. Другой пленный, Петр, подтвердив сведения Антония, сообщил также, что в Лаисе разместился гарнизон в сотню воинов и 90 человек в Рингене. По сообщению же датских послов (о которых речь шла выше) всего у Шуйского в восточной Ливонии было около 3,5 тыс. пехоты и конницы. Понятно, что эти 3,5 тыс. ратных людей были разбросаны по тем самым «градов немецких с месты близу двадесяти числом», и положение русских в завоеванной ими восточной Ливонии в случае, если неприятель нанесет контрудар, становилось критическим. Кеттлер и Фелькерзам получали отличную возможность разгромить московитов по частям еще до того, как они смогут собрать сколько-нибудь существенные силы в кулак и ударить им по ливонской рати. И к этому стоит добавить, что коадъютор надеялся, и не без оснований, на помощь «пятой колонны» в том же Дерпте, которая могла ударить в спину русскому гарнизону, когда орденско-рижское войско подступит к стенам города.
Увы, несмотря на то, что мелкие отряды русских продолжали свои набеги, вскрыть приготовления ливонцев к контрудару они не смогли и дерзкие намерения их остались для русских воевод незамеченными. Надо полагать, что дети боярские увлеклись сбором добычи, позабыв про обязанность добывать разведывательные данные о намерениях противника. В итоге в Москве решили, что с врагом покончено и праздновали победу – ожидать каких-либо неприятностей со стороны поверженного неприятеля не стоит, а потому «велел государь воеводам ехати к себе… И князь Петр Иванович (Шуйский – Thor) с товарыщи государя наехали у живоначалныя Троицы в Сергиеве монастыре. И царь и государь их жаловал любовными и приветными словесы,.. и их праведную прямую службу похваляя и жалование великое им обещая, и веле им ехати за собою в село свою в слободу Александровскую. И в слободе государь бояр и всех воевод жаловал шубами и кубки и аргамаки и кони и доспехи давал им и землями и кормление им доволно пожаловал». Не остались в накладе и дети боярские-участники кампании, которых Иван «многим своим жалованием жаловал, шубами и ковши и камками и денгами и конми и доспехом и кормлением и поместьи». Одним словом, русские праздновали победу, и тем более неожиданными были известия, которые поступили в Москву в первых числах октября 1558 г.
Тем временем 26 сентября 1558 г. Кеттлер с 1,5 тыс. конницы и 6 феннлейнами кнехтов (около 2 тыс. чел.) выступил из Вольмара. 1 октября его передовые отряды объявились в окрестностях небольшого замка Рингена, занятого русскими вскоре после падении Дерпта. Командовавший гарнизоном Рингена голова Русин Игнатьев спешно послал гонца в Дерпт к тамошнему наместнику с тревожной вестью, а сам со своим людьми (а и было их немного – по сообщению летописи, «сорок сынов боярских да пятдесят стрелцов», а псковская летопись дополняет эти сведения – согласно ее сведениям, в «Рындехе» было «всех наших в городке том 140 человек, и з детми боярскыми всякых людей») сел в осаду. 4 октября к Рингену подошел с юга, от Шваненбурга, с 600 всадниками и 3 тыс. пехоты (buren – городское ополчение?) Фелькерзам. Соединенное войско Ордена и рижского архиепископа плотно обложило Ринген, намереваясь взять его в кратчайший сроки – наступая на Дерпт, Кеттлер не хотел оставлять у себя в тылу эту «занозу». Однако Игнатьев спутал все планы коадъютора. Полагаясь на поддержку «пятой колонны» в Дерпте, Кеттлер не взял с собой тяжелой артиллерии, рассчитывая компенсировать ее отсутствие быстротой и стремительностью своих действий. А тут такая незадача – эти полторы сотни московитов засели пусть и в хилом и слабеньком, но все же замке, взять который без артиллерийской поддержки быстро было проблематично. Пришлось запрашивать дополнительные силы. В Венден, к магистру, были посланы первые пленные, взятые под Ранденом, и требование подкреплений и осадной артиллерии. В свою очередь, Фелькерзам отправил гонца за тяжелыми пушками в Динамюнде. 6 октября 1558 г. Фюрстенберг выслал Кеттлеру из своей резиденции 3 феннлейна (около 1 тыс. чел.) кнехтов. Но было совершенно очевидно, что пока они по размытым осенними дождями дорогам доберутся до лагеря коадъютора, пока тяжелые пушки с огромными трудностями через грязь будут доставлены к Рингену и примутся за свою разрушительную работу – пройдет немало времени, а оно стремительно уходило, ибо всякое промедление играло на руку русским.
Герб Фелькерзамов (правда, увы, позднейший)...
Оставшийся на хозяйстве в Дерпте вместо отбывшего в Москву за наградами князя Шуйского князь Д.И. Курлятев, получил известие от рингенского головы, спешно начал готовиться к осадному сидению. 2 октября он отправил вестника в Москву, стремглав поскакавшего к царю с известием о переходе неприятеля в контрнаступление. А пока донесение на перекладных летело в Москву, князь занялся искоренением измены в городе и немало преуспел в этом. По сообщению Ниенштедта, «все дерптские бюргеры и кто только был способен носить оружие были отправлены из города в Псков. Там их разместили у псковских бюргеров и не отпускали до тех пор, пока магистр отступил от Рингена в рижскую епархию; тогда их снова возвратили в Дерпт». Реннер же к этому добавлял, что 21 дерптца сперва подвергли бичеванию, затем им отрубили пальцы на руках и ногах, а потом – и головы. Разгромив изменников, Курлятев постарался привести Дерпт в боеготовое состояние. Как писал 14 октября 1558 г. Фюрстенберг в письме бургомистру и ратманам Ревеля, по словам пленного русского boyaren’а, русские стягивают свои силы для обороны Дерпта, оставляя остальные замки и городки епископства. Из плана Кеттлера был выбит второй важный кирпичик (первый выбил Русин Игнатьев, отказавшись сложить оружие).
В русской столице новость от юрьевского воеводы прогремела как гром среди ясного неба. Не так уж и давно отгремели торжества по случаю одоления ливонцев, розданы награды, из возвращенной «отчины» продолжают поступать победные воеводские «отписки» об успешных действиях отдельных русских отрядов, и вдруг такой сюрприз от, казалось бы, уже практически разгромленного и неспособного к каким-либо активным действиям неприятеля. Естественно, в Москве поторопились принять необходимые контрмеры, и к Курлятеву полетел гонец с царским наказом и росписью воевод из Разряда. Согласно этой росписи, спешно собираемое для отпора ливонцам и деблокады Рингена войско должен был возглавить раковорский воевода князь М.И. Репнин (хотя, если верить летописным свидетельствам, формальным командующим был князь Иван Маашик Черкасский). Правда, сил, выделенных на помощь осажденному гарнизону Рингена, было немного. Как писал московский летописец, посланы «с воеводами люди немногие, да и те истомны добре», а псковский добавлял к этому, что и было тех «истомных» людей мало, «всего тысячи з две». Судя по всему, в Москве решили для ускорения сбора рати мобилизовать ратных людей с Псковщины и Шелонской пятины – непосредственно прилегающих к району боевых действий. Однако это решение накладывало серьезные ограничения на действия воевод. Со столь немногими силами, без пехоты и артиллерии, они были обречены на ведение «малой» войны, не имея реальных возможностей нанести поражение Кеттлеру и силой заставить его снять осаду с Рингена. Не совсем понятно, правда, чем объясняется выделение столь малого наряда сил для противодействия «маистру» – то ли Курлятев по каким-то причинам не сообщил в столицу о действительных размерах неприятельского войска, то ли Иван и бояре недооценили планы и возможности магистра и его помощников? Но факт остается фактом – против насчитывавшей примерно 8-10 тыс. чел. армии Ливонской конфедерации, состоявшей из конницы, пехоты и артиллерии, должна была действовать «лехкая» конная русская рать, уступавшая ей в численности по меньшей мере втрое. Одним словом, Русину Игнатьеву и его людям оставалось полагаться только на свои силы и на чудо.
Но чуда не случилось. Посланные из Вендена магистром кнехты и прибывшие вместе с ними еще 400 всадников позволили Кеттлеру, по словам Реннера, 11 октября 1558 г. «надежно обложить» Ринген. Осталось дождаться подхода осадной артиллерии, а пока, в она медленно ползла по грязи, ливонцы вели огонь по замку из бывших с ними легких пушек и перестреливались с осажденными из аркебуз и stormhaken. «Маистр по городу бьет и приступает ежеден к Ринголу, – писал летописец, пересказывая воеводские отписки, – и Русин Игнатьев в приступех у них людей побивает, а наряду с маистром много…». Насчет наряда, конечно, воеводы преувеличили – если бы с Кеттлером под Ринген прибыл бы сразу полноценный «большой наряд», то, конечно, малочисленному гарнизону замка пришлось бы или сложить оружие, или с честью погибнуть на руинах после кратковременного обстрела и последующего штурма превосходящими силами неприятеля. Однако ставка на молниеносный рейд к Дерпту подвела коадъютора, и, имея под рукой всего лишь несколько легких полевых орудий, взять даже такую небольшую и безнадежно устаревшую крепостцу, как Ринген, было невозможно.
Тем временем, пока Кеттлер и Фелькерзам сидели в лагере под Рингеном, постепенно собралась «лехкая» русская рать. Не имея пехоты и артиллерии, русская конница не могла штурмовать укрепленный лагерь неприятеля (как писал летописец, «стоит маистр, окопался великим рвом и обозом одернувся кругом»). Воеводам оставалось только «щипать» неприятеля, нападая на фуражиров и рассчитывая, что Кеттлер, не вытерпев, вышлет хотя бы часть своих сил в поле сразиться с досаждающими ему русскими. Однако все попытки воевод заставить неприятеля принять «прямое дело» успеха не имели, коадъютор не пошел на риск, ожидая затребованных новых подкреплений (500 кнехтов, несколько сотен buren и 2 полукартауны – halve kartouwen из Вендена).
22 октября 1558 г. долгожданные полукартауны от «маистра» были доставлены под Ринген. Установленные на позиции, они немедленно открыли огонь по замку, старые стены которого (а Ринген был возведен еще в 1340 г.) сильно пострадали от обстрела. После этого Кеттлер послал 1 феннлейн кнехтов на штурм. Они сумели ворваться внутрь замка и даже взяли 6 пленных, однако защитники Рингена, по словам Реннера, готовые быть погребенными под руинами замка, стояли насмерть и выбили немцев обратно. Обозленный новой неудачей, Фюрстенберг приказал присланных ему коадъютором пленных повесить в отместку за казненных Курлятевым по подозрению в шпионаже дерптских бюргерах.
Руины Рингена...
Отражение штурма 22 октября стало последней удачей Русина Игнатьева и его людей. Судя по всему, гарнизон понес существенные потери (не меньше трети, а то и больше, от первоначального состава), и, что самое главное, в лагере Кеттлера пришли к выводу (видимо, с показаний пленных и исходя из снижения интенсивности ответного огня со стороны защитников разваливающегося замка), что у русских заканчивается порох. 29 октября (30-го – согласно Реннеру) 1558 г. после нескольких дней непрерывного обстрела, орденские кнехты и наемники снова пошли на штурм и на этот раз успешно. Ринген пал. Маттиас Фриснер писал 11 ноября 1558 г., спустя полторы недели после завершения рингенской эпопеи, что торжествующие победители, захватившие во взятом ими замке несколько больших орудий, доставленных сюда русскими из Дерпта, и 200 ластов ржи, поспешили повесить 50 пленников, «не считая других шельм». Еще 95 скованных пленных, среди которых был некий знатный «baijaren» и «woijwaden» (надо полагать, речь шла о Русине Игнатьеве) с его сыном, в сопровождении одного schwad’ена («эскадрона») «deutzscher reuter» (немецких рейтар - ?) были отправлены в Венден к магистру как знак одержанной победы. Их участь была не менее печальной. По словам А. Курбского, пленных, в т.ч. и рингенского «ротмистра» (т.е. Русина Игнатьева) неприятель «мало не всех во презлых темницах гладом и зимою поморил». Однако их гибель не была напрасной. План Кеттлера и Фелькерзама налетом взять Дерпт не имел успеха, и, несмотря на то, что им удалось спустя 9 дней после падения Рингена нанести Репнину поражение, а затем совершить набег на псковское пограничье. Однако большего им добиться не удалось, а в январе 1559 г. царская рать во главе с воеводой князем С.И. Микулинским подвергла беспощадному опустошению земли рижского архиепископства и Ордена по левому берегу реки Аа (и в ходе одного из боев с русской конницей был убит, или по другим сведениям, ранен, взят в плен и умер в плену от ран, Ф. фон Фелькерзам), отомстив с лихвой за погибших товарищей. Но это следующая глава в нашей истории...
Тем временем, пока вокруг судьбы "больного человка" начал закручиваться тугой узелок дипломатических интриг, воспользовавшись паузой, великодушно предоставленной им русскими, Фюрстенберг (а фактически его заместитель-коадъютор Кеттлер) и рижский архиепископ Вильгельм (а точнее, рижский пробст Ф. фон Фелькерзам) начали готовиться к контрнаступлению. Из ганзейских городов в Ригу и Ревель доставлялись морем закупленные порох и артиллерия, морем же и пешком, через Пруссию, в Ливонию прибывали нанятые в Германии отряды рейтар и ландскнехтов, в орденских владениях, в землях рижского архиепископа и в городах, не попавших под власть «тирана и врага», проводилась мобилизация. Все эти экстренные меры позволили собрать под знаменами Кеттлера и Фелькерзама внушительное (по ливонским меркам – Thor) воинство. Любопытно, что показания ливонских и русских источников сходятся в определении его численности. Так, псковская летопись сообщает, что де взятые с бою языки, «немцы и латыши», сказывали – с «маистром» де рати «боле десяти тысяч», некий Маттиас Фриснер писал герцогу Финляндии Иоганну (будущему королю Швеции Юхану III – Thor) что под началом коадъютора (Кеттлера – Thor) находится 2 тыс. конницы, 7 тыс. кнехтов и 10 тыс. baueren (крестьянское ополчение – ?). Ревельские же ратманы отписывали в Або, что у Кеттлера 4 тыс. конницы и 15 fendtlein (феннлейнов, «знамен», рот) кнехтов (около 4-7 тыс. чел, в зависимости от того, сколько людей было в роте), не считая 8 fendtlein немецких кнехтов (ландскнехтов – ?) и 8 же geschwader (рот) рейтар, которые он намерен отправить в Ревель для противодействия набегам русских.
>Юхан III, будущий участник раздела ливонского наследства...
Целью похода, к которому готовился Кеттлер и его напарник, был, судя по всему, Дерпт-Юрьев. Во всяком случае, Фюрстенберг в письме зоннебургскому комтуру Р. Гилшайму 5 октября 1558 г. отмечал, что Кеттлер вместе с присоединившимися к нему силами рижского архиепископа намеревался наступать на Дерпт. Обстановка благоприятствовал намерениям коадъютора. Русских войск, оставшихся «на годованье» во взятых ливонских городах и замках, было немного. Так, взятый ливонцами в плен некий Антоний показал на допросе, что в августе 1558 г. в Дерпте находилось всего лишь 1,5 тыс. русских, не меньше людей было в Нарве, и около сотни в Везенберге. Другой пленный, Петр, подтвердив сведения Антония, сообщил также, что в Лаисе разместился гарнизон в сотню воинов и 90 человек в Рингене. По сообщению же датских послов (о которых речь шла выше) всего у Шуйского в восточной Ливонии было около 3,5 тыс. пехоты и конницы. Понятно, что эти 3,5 тыс. ратных людей были разбросаны по тем самым «градов немецких с месты близу двадесяти числом», и положение русских в завоеванной ими восточной Ливонии в случае, если неприятель нанесет контрудар, становилось критическим. Кеттлер и Фелькерзам получали отличную возможность разгромить московитов по частям еще до того, как они смогут собрать сколько-нибудь существенные силы в кулак и ударить им по ливонской рати. И к этому стоит добавить, что коадъютор надеялся, и не без оснований, на помощь «пятой колонны» в том же Дерпте, которая могла ударить в спину русскому гарнизону, когда орденско-рижское войско подступит к стенам города.
Увы, несмотря на то, что мелкие отряды русских продолжали свои набеги, вскрыть приготовления ливонцев к контрудару они не смогли и дерзкие намерения их остались для русских воевод незамеченными. Надо полагать, что дети боярские увлеклись сбором добычи, позабыв про обязанность добывать разведывательные данные о намерениях противника. В итоге в Москве решили, что с врагом покончено и праздновали победу – ожидать каких-либо неприятностей со стороны поверженного неприятеля не стоит, а потому «велел государь воеводам ехати к себе… И князь Петр Иванович (Шуйский – Thor) с товарыщи государя наехали у живоначалныя Троицы в Сергиеве монастыре. И царь и государь их жаловал любовными и приветными словесы,.. и их праведную прямую службу похваляя и жалование великое им обещая, и веле им ехати за собою в село свою в слободу Александровскую. И в слободе государь бояр и всех воевод жаловал шубами и кубки и аргамаки и кони и доспехи давал им и землями и кормление им доволно пожаловал». Не остались в накладе и дети боярские-участники кампании, которых Иван «многим своим жалованием жаловал, шубами и ковши и камками и денгами и конми и доспехом и кормлением и поместьи». Одним словом, русские праздновали победу, и тем более неожиданными были известия, которые поступили в Москву в первых числах октября 1558 г.
Тем временем 26 сентября 1558 г. Кеттлер с 1,5 тыс. конницы и 6 феннлейнами кнехтов (около 2 тыс. чел.) выступил из Вольмара. 1 октября его передовые отряды объявились в окрестностях небольшого замка Рингена, занятого русскими вскоре после падении Дерпта. Командовавший гарнизоном Рингена голова Русин Игнатьев спешно послал гонца в Дерпт к тамошнему наместнику с тревожной вестью, а сам со своим людьми (а и было их немного – по сообщению летописи, «сорок сынов боярских да пятдесят стрелцов», а псковская летопись дополняет эти сведения – согласно ее сведениям, в «Рындехе» было «всех наших в городке том 140 человек, и з детми боярскыми всякых людей») сел в осаду. 4 октября к Рингену подошел с юга, от Шваненбурга, с 600 всадниками и 3 тыс. пехоты (buren – городское ополчение?) Фелькерзам. Соединенное войско Ордена и рижского архиепископа плотно обложило Ринген, намереваясь взять его в кратчайший сроки – наступая на Дерпт, Кеттлер не хотел оставлять у себя в тылу эту «занозу». Однако Игнатьев спутал все планы коадъютора. Полагаясь на поддержку «пятой колонны» в Дерпте, Кеттлер не взял с собой тяжелой артиллерии, рассчитывая компенсировать ее отсутствие быстротой и стремительностью своих действий. А тут такая незадача – эти полторы сотни московитов засели пусть и в хилом и слабеньком, но все же замке, взять который без артиллерийской поддержки быстро было проблематично. Пришлось запрашивать дополнительные силы. В Венден, к магистру, были посланы первые пленные, взятые под Ранденом, и требование подкреплений и осадной артиллерии. В свою очередь, Фелькерзам отправил гонца за тяжелыми пушками в Динамюнде. 6 октября 1558 г. Фюрстенберг выслал Кеттлеру из своей резиденции 3 феннлейна (около 1 тыс. чел.) кнехтов. Но было совершенно очевидно, что пока они по размытым осенними дождями дорогам доберутся до лагеря коадъютора, пока тяжелые пушки с огромными трудностями через грязь будут доставлены к Рингену и примутся за свою разрушительную работу – пройдет немало времени, а оно стремительно уходило, ибо всякое промедление играло на руку русским.
Герб Фелькерзамов (правда, увы, позднейший)...
Оставшийся на хозяйстве в Дерпте вместо отбывшего в Москву за наградами князя Шуйского князь Д.И. Курлятев, получил известие от рингенского головы, спешно начал готовиться к осадному сидению. 2 октября он отправил вестника в Москву, стремглав поскакавшего к царю с известием о переходе неприятеля в контрнаступление. А пока донесение на перекладных летело в Москву, князь занялся искоренением измены в городе и немало преуспел в этом. По сообщению Ниенштедта, «все дерптские бюргеры и кто только был способен носить оружие были отправлены из города в Псков. Там их разместили у псковских бюргеров и не отпускали до тех пор, пока магистр отступил от Рингена в рижскую епархию; тогда их снова возвратили в Дерпт». Реннер же к этому добавлял, что 21 дерптца сперва подвергли бичеванию, затем им отрубили пальцы на руках и ногах, а потом – и головы. Разгромив изменников, Курлятев постарался привести Дерпт в боеготовое состояние. Как писал 14 октября 1558 г. Фюрстенберг в письме бургомистру и ратманам Ревеля, по словам пленного русского boyaren’а, русские стягивают свои силы для обороны Дерпта, оставляя остальные замки и городки епископства. Из плана Кеттлера был выбит второй важный кирпичик (первый выбил Русин Игнатьев, отказавшись сложить оружие).
В русской столице новость от юрьевского воеводы прогремела как гром среди ясного неба. Не так уж и давно отгремели торжества по случаю одоления ливонцев, розданы награды, из возвращенной «отчины» продолжают поступать победные воеводские «отписки» об успешных действиях отдельных русских отрядов, и вдруг такой сюрприз от, казалось бы, уже практически разгромленного и неспособного к каким-либо активным действиям неприятеля. Естественно, в Москве поторопились принять необходимые контрмеры, и к Курлятеву полетел гонец с царским наказом и росписью воевод из Разряда. Согласно этой росписи, спешно собираемое для отпора ливонцам и деблокады Рингена войско должен был возглавить раковорский воевода князь М.И. Репнин (хотя, если верить летописным свидетельствам, формальным командующим был князь Иван Маашик Черкасский). Правда, сил, выделенных на помощь осажденному гарнизону Рингена, было немного. Как писал московский летописец, посланы «с воеводами люди немногие, да и те истомны добре», а псковский добавлял к этому, что и было тех «истомных» людей мало, «всего тысячи з две». Судя по всему, в Москве решили для ускорения сбора рати мобилизовать ратных людей с Псковщины и Шелонской пятины – непосредственно прилегающих к району боевых действий. Однако это решение накладывало серьезные ограничения на действия воевод. Со столь немногими силами, без пехоты и артиллерии, они были обречены на ведение «малой» войны, не имея реальных возможностей нанести поражение Кеттлеру и силой заставить его снять осаду с Рингена. Не совсем понятно, правда, чем объясняется выделение столь малого наряда сил для противодействия «маистру» – то ли Курлятев по каким-то причинам не сообщил в столицу о действительных размерах неприятельского войска, то ли Иван и бояре недооценили планы и возможности магистра и его помощников? Но факт остается фактом – против насчитывавшей примерно 8-10 тыс. чел. армии Ливонской конфедерации, состоявшей из конницы, пехоты и артиллерии, должна была действовать «лехкая» конная русская рать, уступавшая ей в численности по меньшей мере втрое. Одним словом, Русину Игнатьеву и его людям оставалось полагаться только на свои силы и на чудо.
Но чуда не случилось. Посланные из Вендена магистром кнехты и прибывшие вместе с ними еще 400 всадников позволили Кеттлеру, по словам Реннера, 11 октября 1558 г. «надежно обложить» Ринген. Осталось дождаться подхода осадной артиллерии, а пока, в она медленно ползла по грязи, ливонцы вели огонь по замку из бывших с ними легких пушек и перестреливались с осажденными из аркебуз и stormhaken. «Маистр по городу бьет и приступает ежеден к Ринголу, – писал летописец, пересказывая воеводские отписки, – и Русин Игнатьев в приступех у них людей побивает, а наряду с маистром много…». Насчет наряда, конечно, воеводы преувеличили – если бы с Кеттлером под Ринген прибыл бы сразу полноценный «большой наряд», то, конечно, малочисленному гарнизону замка пришлось бы или сложить оружие, или с честью погибнуть на руинах после кратковременного обстрела и последующего штурма превосходящими силами неприятеля. Однако ставка на молниеносный рейд к Дерпту подвела коадъютора, и, имея под рукой всего лишь несколько легких полевых орудий, взять даже такую небольшую и безнадежно устаревшую крепостцу, как Ринген, было невозможно.
Тем временем, пока Кеттлер и Фелькерзам сидели в лагере под Рингеном, постепенно собралась «лехкая» русская рать. Не имея пехоты и артиллерии, русская конница не могла штурмовать укрепленный лагерь неприятеля (как писал летописец, «стоит маистр, окопался великим рвом и обозом одернувся кругом»). Воеводам оставалось только «щипать» неприятеля, нападая на фуражиров и рассчитывая, что Кеттлер, не вытерпев, вышлет хотя бы часть своих сил в поле сразиться с досаждающими ему русскими. Однако все попытки воевод заставить неприятеля принять «прямое дело» успеха не имели, коадъютор не пошел на риск, ожидая затребованных новых подкреплений (500 кнехтов, несколько сотен buren и 2 полукартауны – halve kartouwen из Вендена).
22 октября 1558 г. долгожданные полукартауны от «маистра» были доставлены под Ринген. Установленные на позиции, они немедленно открыли огонь по замку, старые стены которого (а Ринген был возведен еще в 1340 г.) сильно пострадали от обстрела. После этого Кеттлер послал 1 феннлейн кнехтов на штурм. Они сумели ворваться внутрь замка и даже взяли 6 пленных, однако защитники Рингена, по словам Реннера, готовые быть погребенными под руинами замка, стояли насмерть и выбили немцев обратно. Обозленный новой неудачей, Фюрстенберг приказал присланных ему коадъютором пленных повесить в отместку за казненных Курлятевым по подозрению в шпионаже дерптских бюргерах.
Руины Рингена...
Отражение штурма 22 октября стало последней удачей Русина Игнатьева и его людей. Судя по всему, гарнизон понес существенные потери (не меньше трети, а то и больше, от первоначального состава), и, что самое главное, в лагере Кеттлера пришли к выводу (видимо, с показаний пленных и исходя из снижения интенсивности ответного огня со стороны защитников разваливающегося замка), что у русских заканчивается порох. 29 октября (30-го – согласно Реннеру) 1558 г. после нескольких дней непрерывного обстрела, орденские кнехты и наемники снова пошли на штурм и на этот раз успешно. Ринген пал. Маттиас Фриснер писал 11 ноября 1558 г., спустя полторы недели после завершения рингенской эпопеи, что торжествующие победители, захватившие во взятом ими замке несколько больших орудий, доставленных сюда русскими из Дерпта, и 200 ластов ржи, поспешили повесить 50 пленников, «не считая других шельм». Еще 95 скованных пленных, среди которых был некий знатный «baijaren» и «woijwaden» (надо полагать, речь шла о Русине Игнатьеве) с его сыном, в сопровождении одного schwad’ена («эскадрона») «deutzscher reuter» (немецких рейтар - ?) были отправлены в Венден к магистру как знак одержанной победы. Их участь была не менее печальной. По словам А. Курбского, пленных, в т.ч. и рингенского «ротмистра» (т.е. Русина Игнатьева) неприятель «мало не всех во презлых темницах гладом и зимою поморил». Однако их гибель не была напрасной. План Кеттлера и Фелькерзама налетом взять Дерпт не имел успеха, и, несмотря на то, что им удалось спустя 9 дней после падения Рингена нанести Репнину поражение, а затем совершить набег на псковское пограничье. Однако большего им добиться не удалось, а в январе 1559 г. царская рать во главе с воеводой князем С.И. Микулинским подвергла беспощадному опустошению земли рижского архиепископства и Ордена по левому берегу реки Аа (и в ходе одного из боев с русской конницей был убит, или по другим сведениям, ранен, взят в плен и умер в плену от ран, Ф. фон Фелькерзам), отомстив с лихвой за погибших товарищей. Но это следующая глава в нашей истории...