Продолжаем разговор за Смоленское взятье...
После 10-летнего перерыва дело своего отца и брата продолжил Василий III. Воспользовавшись тем, что его сестра, вдова прежнего великого князя литовского Александра, осенью 1512 г. была арестована и вскоре скончалась в заточении, решил не ждать, пока Сигизмунд I, брат покойного Александра, договорится о совместных действиях против него с крымским «царем» Менгли-Гиреем I. В Вильно был отправлен со «складною грамотою» подьячий Васюк Всесвятский, а в грамоте той государь «писал свое имя с титлы, а королево без титлы. А в грамоте писал о обидные всякие дела и о том, что королеве (Елене Ивановне — Thor) паны безчестье учинили, и людей и казну и именье ее поимали, и бесерменства на государеву землю наводит; и за то за все взял Бога на помочь, пошол на него и хочет стоять, сколко Бог помочи подаст…». 14 ноября 1512 г. под Смоленск московский великий князь отправил под Смоленск «наперед себя» рать под началом князя И.М. Репни-Оболенского и конюшего И.А. Челяднина. Спустя месяц с небольшим Василий и сам выступил в поход добывать «своей отчины». Однако смоляне, сев в осаду, держались, несмотря на постоянный обстрел города русской артиллерией. В конце января 1513 г. они отразили предпринятый охочими псковскими «и иных городов» пищальниками штурм. В итоге, простояв под городом 6 недель, когда «нача тепло быти, весна и воды многы, а корму конскаго скудно бе», Василий скрепя сердце был вынужден отдать приказ начать отступление и вернулся в свою столицу.
Неудача не обескуражила московского государя. Прошло лишь несколько дней после возвращения из похода, как 17 марта 1513 г. государь и Боярская дума приговорили идти на город во второй раз. Тут как нельзя более кстати пришлись нанятые Василием III при посредничестве некоего саксонца Шляйница, человека «отъехавшего» в 1507 г. из Литвы на Москву князя М. Глинского, в Германии, Чехии и Италии отряды немецких пехотинцев-ландскнехтов и всадников, а также итальянских и немецких инженеров. Кроме того, там же были закуплена и осадная техника (артиллерия?). К началу лета 1513 г. на русско-литовской границе была собрана немалая армия, ждавшая приказа о наступлении. Сам великий князь выехал из Москвы 14 июня, направляясь в Боровск «своего для дела смоленского». Спустя три дня передовые силы московской рати во главе с воеводами князем И.М. Оболенским-Репней и окольничим А.В. Сабуровым перешли границу и двинулись к Смоленску, имея перед собой задачу выйти к городу, блокировать его и сорвать сбор урожая, одновременно довершив разорение смоленских окрестностей.
Василей Иванович в представлени не нуждается:
В конце июля русские полки вышли к Смоленску. Тамошний наместник, Юрий Глебович, по сообщению русских летописей, вместе с «князьями и боярами Смоленска», с «гетманы желнырскими зъ желныри» попытался разгромить рать Оболенского-Репни, «выехаша за город за валы на бой». К сожалению, нельзя точно сказать, сколько ратных людей было под началом воевод московских и смоленского, но, исходя из списочного состава полков под началом Репни, можно предположить, что с ним было самое большее примерно 5-6 тыс. «сабель» (скорее всего, меньше). Сколько имел Юрий Глебович, можно лишь догадываться. Но согласно реестру смоленских князей, бояр и слуг доспешных, щитных, панцырных с сыновьями, братьями, братаничами, зятьями «в поделе» и «неделеных», всех их вместе было около 2 тыс. Наемный же гарнизон Смоленска был немногочисленен. Так, в 1503 г., вскоре после того, как Дмитрий Жилка со своей ратью отступил от города, он состоял из 7 пеших рот списочным составом 803 пехотинца и 27 всадников. Похоже, что русский воевода перехитрил смоленского наместника. Подставив под удар относительно немногочисленный авангард, он вынудил неприятеля совершить вылазку, после чего атаковал его всеми своими силами и разгромил: «Божиим милосердием великого князя воеводы смоленского воеводу и князей и панов прогнаша, и многых людей побиша, и иных князей, и бояр и желнырей живых многих поимаша…».
С подходом в августе основных сил русского войска Смоленск был плотно обложен «до такой степени, что туда никогда, до последнего дня его (Василия III – Thor) отступления, не могло проникнуть никакое письмо или донесение…». Сам великий князь со своим двором, братьями Дмитрием и Андреем и немалым осадным парком (немецкий аноним писал, что у великого князя было 2 тыс. больших и малых «buchsen», видимо, имея в виду как артиллерийские орудия, так и ручницы-пищали) подступил к Смоленску только 22 сентября 1513 г. Причина этой ставшей роковой задержки очевидна – московский государь ждал вестей с южной границы, опасаясь внезапного удара крымских татар. И когда стало ясно, что татары не выступят на помощь Сигизмунду, он со спокойным сердцем отправился во второй раз осаждать непокорный город.
Прибыв с новыми силами и артиллерией (часть которой, если верить Герберштейну, была изготовлена в ходе самой осады под стенами города) в лагерь обложившей Смоленск армии, князь великии… пушки повеле изставити и по граду ис пушек и ис пищалеи повеле бити по многи дни». Новая осада города еще 6 недель, и самыми тяжелыми для ее защитников оказались последние 4 недели, когда мощная бомбардировка практически не прекращалась, а отряды охотников раз за разом пробовали взобраться на смоленские валы. Мощный огонь московской артиллерии в нескольких местах разрушил шедшие поверх земляного вала городни, разбил Крыношевскую башню, «великие скорби и бои пушками и пищалми по много дни сътвори…». Однако немногочисленный гарнизон города и смоляне, ободренные слухами о том, что сам Сигизмунд прибыл в Вильно со свежими войсками, продолжали держаться, исправляя по ночам повреждения, наносимые русской артиллерией. Получив известия о том, что великий князь литовский и польский король собирает силы для того, чтобы попытаться деблокировать Смоленск и зная о том, что истощенная и разоренная Смоленщина уже не может кормить многочисленную русскую армию (а доставка провианта, фуража и амуниции для армии из московских владений по осенним дорогам было непростой задачей), Василий решил не искушать судьбу и в начале ноября отдал приказ прекратить осаду и повернуть домой, на зимние квартиры. Сам великий князь вернулся в Москву из похода «на Веденьев день» (т.е. 21 ноября) 1513 г., «не оучиня ничего же, только землю Литовскую поусту доспел».
И его, Василея, оппонент, тоже:
Казалось бы, после второй неудачи у великого князя должны были опуститься руки, но, как уже было отмечено выше, Василий отличался упорством и настойчивостью в достижении намеченной цели. И второе подряд отступление от Смоленска вовсе не привело его в уныние. Напротив, похоже, что он счел происходящее соответствующим его плану. План же этот, видимо, заключался в том, чтобы взять смолян измором, не давая им роздыху. В первый поход Смоленск лишился своих посадов, во второй – было довершено разорение его окрестностей, а урожай на полях – погублен или собран московскими фуражирами. Примечательно, что немецкий аноним сообщал о том, что во время второй осады осажденные испытывали голод и были вынуждены съесть всех лошадей.
Судя по всему, к концу 1513 г. собственные ресурсы Смоленска начали иссякать, а его запас прочности подходил к концу, и выбранная Василием стратегия должна была рано или поздно принести успех. Нужно было только не прекращать давления на смолян, поставить их перед выбором – капитуляция или неминуемая смерть или рабство. И соответствующее решение было принято. Зима 1513 – 1514 гг. прошла в напряженной дипломатической деятельности и подготовке нового похода, и уже 4 февраля 1514 г. Василий «приговорил» «итить к Смоленску в третие».
После 10-летнего перерыва дело своего отца и брата продолжил Василий III. Воспользовавшись тем, что его сестра, вдова прежнего великого князя литовского Александра, осенью 1512 г. была арестована и вскоре скончалась в заточении, решил не ждать, пока Сигизмунд I, брат покойного Александра, договорится о совместных действиях против него с крымским «царем» Менгли-Гиреем I. В Вильно был отправлен со «складною грамотою» подьячий Васюк Всесвятский, а в грамоте той государь «писал свое имя с титлы, а королево без титлы. А в грамоте писал о обидные всякие дела и о том, что королеве (Елене Ивановне — Thor) паны безчестье учинили, и людей и казну и именье ее поимали, и бесерменства на государеву землю наводит; и за то за все взял Бога на помочь, пошол на него и хочет стоять, сколко Бог помочи подаст…». 14 ноября 1512 г. под Смоленск московский великий князь отправил под Смоленск «наперед себя» рать под началом князя И.М. Репни-Оболенского и конюшего И.А. Челяднина. Спустя месяц с небольшим Василий и сам выступил в поход добывать «своей отчины». Однако смоляне, сев в осаду, держались, несмотря на постоянный обстрел города русской артиллерией. В конце января 1513 г. они отразили предпринятый охочими псковскими «и иных городов» пищальниками штурм. В итоге, простояв под городом 6 недель, когда «нача тепло быти, весна и воды многы, а корму конскаго скудно бе», Василий скрепя сердце был вынужден отдать приказ начать отступление и вернулся в свою столицу.
Неудача не обескуражила московского государя. Прошло лишь несколько дней после возвращения из похода, как 17 марта 1513 г. государь и Боярская дума приговорили идти на город во второй раз. Тут как нельзя более кстати пришлись нанятые Василием III при посредничестве некоего саксонца Шляйница, человека «отъехавшего» в 1507 г. из Литвы на Москву князя М. Глинского, в Германии, Чехии и Италии отряды немецких пехотинцев-ландскнехтов и всадников, а также итальянских и немецких инженеров. Кроме того, там же были закуплена и осадная техника (артиллерия?). К началу лета 1513 г. на русско-литовской границе была собрана немалая армия, ждавшая приказа о наступлении. Сам великий князь выехал из Москвы 14 июня, направляясь в Боровск «своего для дела смоленского». Спустя три дня передовые силы московской рати во главе с воеводами князем И.М. Оболенским-Репней и окольничим А.В. Сабуровым перешли границу и двинулись к Смоленску, имея перед собой задачу выйти к городу, блокировать его и сорвать сбор урожая, одновременно довершив разорение смоленских окрестностей.
Василей Иванович в представлени не нуждается:
В конце июля русские полки вышли к Смоленску. Тамошний наместник, Юрий Глебович, по сообщению русских летописей, вместе с «князьями и боярами Смоленска», с «гетманы желнырскими зъ желныри» попытался разгромить рать Оболенского-Репни, «выехаша за город за валы на бой». К сожалению, нельзя точно сказать, сколько ратных людей было под началом воевод московских и смоленского, но, исходя из списочного состава полков под началом Репни, можно предположить, что с ним было самое большее примерно 5-6 тыс. «сабель» (скорее всего, меньше). Сколько имел Юрий Глебович, можно лишь догадываться. Но согласно реестру смоленских князей, бояр и слуг доспешных, щитных, панцырных с сыновьями, братьями, братаничами, зятьями «в поделе» и «неделеных», всех их вместе было около 2 тыс. Наемный же гарнизон Смоленска был немногочисленен. Так, в 1503 г., вскоре после того, как Дмитрий Жилка со своей ратью отступил от города, он состоял из 7 пеших рот списочным составом 803 пехотинца и 27 всадников. Похоже, что русский воевода перехитрил смоленского наместника. Подставив под удар относительно немногочисленный авангард, он вынудил неприятеля совершить вылазку, после чего атаковал его всеми своими силами и разгромил: «Божиим милосердием великого князя воеводы смоленского воеводу и князей и панов прогнаша, и многых людей побиша, и иных князей, и бояр и желнырей живых многих поимаша…».
С подходом в августе основных сил русского войска Смоленск был плотно обложен «до такой степени, что туда никогда, до последнего дня его (Василия III – Thor) отступления, не могло проникнуть никакое письмо или донесение…». Сам великий князь со своим двором, братьями Дмитрием и Андреем и немалым осадным парком (немецкий аноним писал, что у великого князя было 2 тыс. больших и малых «buchsen», видимо, имея в виду как артиллерийские орудия, так и ручницы-пищали) подступил к Смоленску только 22 сентября 1513 г. Причина этой ставшей роковой задержки очевидна – московский государь ждал вестей с южной границы, опасаясь внезапного удара крымских татар. И когда стало ясно, что татары не выступят на помощь Сигизмунду, он со спокойным сердцем отправился во второй раз осаждать непокорный город.
Прибыв с новыми силами и артиллерией (часть которой, если верить Герберштейну, была изготовлена в ходе самой осады под стенами города) в лагерь обложившей Смоленск армии, князь великии… пушки повеле изставити и по граду ис пушек и ис пищалеи повеле бити по многи дни». Новая осада города еще 6 недель, и самыми тяжелыми для ее защитников оказались последние 4 недели, когда мощная бомбардировка практически не прекращалась, а отряды охотников раз за разом пробовали взобраться на смоленские валы. Мощный огонь московской артиллерии в нескольких местах разрушил шедшие поверх земляного вала городни, разбил Крыношевскую башню, «великие скорби и бои пушками и пищалми по много дни сътвори…». Однако немногочисленный гарнизон города и смоляне, ободренные слухами о том, что сам Сигизмунд прибыл в Вильно со свежими войсками, продолжали держаться, исправляя по ночам повреждения, наносимые русской артиллерией. Получив известия о том, что великий князь литовский и польский король собирает силы для того, чтобы попытаться деблокировать Смоленск и зная о том, что истощенная и разоренная Смоленщина уже не может кормить многочисленную русскую армию (а доставка провианта, фуража и амуниции для армии из московских владений по осенним дорогам было непростой задачей), Василий решил не искушать судьбу и в начале ноября отдал приказ прекратить осаду и повернуть домой, на зимние квартиры. Сам великий князь вернулся в Москву из похода «на Веденьев день» (т.е. 21 ноября) 1513 г., «не оучиня ничего же, только землю Литовскую поусту доспел».
И его, Василея, оппонент, тоже:
Казалось бы, после второй неудачи у великого князя должны были опуститься руки, но, как уже было отмечено выше, Василий отличался упорством и настойчивостью в достижении намеченной цели. И второе подряд отступление от Смоленска вовсе не привело его в уныние. Напротив, похоже, что он счел происходящее соответствующим его плану. План же этот, видимо, заключался в том, чтобы взять смолян измором, не давая им роздыху. В первый поход Смоленск лишился своих посадов, во второй – было довершено разорение его окрестностей, а урожай на полях – погублен или собран московскими фуражирами. Примечательно, что немецкий аноним сообщал о том, что во время второй осады осажденные испытывали голод и были вынуждены съесть всех лошадей.
Судя по всему, к концу 1513 г. собственные ресурсы Смоленска начали иссякать, а его запас прочности подходил к концу, и выбранная Василием стратегия должна была рано или поздно принести успех. Нужно было только не прекращать давления на смолян, поставить их перед выбором – капитуляция или неминуемая смерть или рабство. И соответствующее решение было принято. Зима 1513 – 1514 гг. прошла в напряженной дипломатической деятельности и подготовке нового похода, и уже 4 февраля 1514 г. Василий «приговорил» «итить к Смоленску в третие».